Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

— Позвольте, сэр, это еще не все, — прервал он меня. — В прошлое воскресенье я возвращался домой со службы и обнаружил, что позабыл в церкви молитвенник. Мне было жаль потерять его, поскольку ранее он принадлежал моему отцу, поэтому я повернул обратно. Однако церковь была уже закрыта, так что я не смог войти. Выдался чудесный вечер, и я прошелся немного по кладбищу. Там, как вам известно, в самом углу, недалеко от могилы мистера Эдмунда Пихерна, двумя днями ранее похоронили бедняжку Джейн Кросс. Так вот, на этом самом месте я наткнулся на Матильду Валентайн. Она являла собой воплощение величайшей скорби, по щекам ее струились слезы. Завидев меня, она поспешила их утереть, и обратно мы пошли вместе. Само собой, разговор у нас зашел о Джейн Кросс и ее гибели. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы пролить свет на эту тайну, — сказал я Матильде, — иначе люди так и будут всю жизнь подозревать меня». Я решил, что прежде всего нужно выяснить, кто же заходил к ним в прошлую среду. И что же, сэр, вместо того чтобы, как подобает доброй христианке и разумному человеку, дать мне хоть какой-нибудь ответ, Матильда, издав вопль ужаса, опрометью мчится прочь. Я не мог понять, в чем дело, и тут в мою голову закралось подозрение, хоть и без видимых на то оснований, что Матильда знает о том, кто учинил это злодеяние, и покрывает его или же, по меньшей мере, подозревает кого-то. И я по-прежнему так думаю, сэр.

Я покачал головой, не видя причин соглашаться с Оуэном. Он продолжил:

— На следующее утро, около десяти, я был в лавке и как раз наливал в бидон заказанную пинту сливок, когда вошла Матильда, с видом сдержанным и невозмутимым. Она сказала, что в тот вечер я видел ее брата. Он попал в беду, став поручителем своего товарища, продал все свое имущество, включая рабочие инструменты, и прошел пешком все тридцать миль до ее дома, чтобы просить ее помощи. Она отдала ему все свои скромные сбережения, и Джейн Кросс добавила к этому еще десять шиллингов. Он добрался до Солтуотера только к вечеру, отужинал с ними и отправился обратно. Я проходил мимо как раз в тот момент, когда Матильда провожала его. Меня она не видела, поскольку ее глаза застилали слезы, а сердце разрывалось. Это истинная правда, заявила она, и брат никак не причастен к гибели Джейн: он покинул Солтуотер тем же вечером.

— И что же? Разве вы ей не верите?

— Нет, сэр, — не раздумывая, ответил Оуэн. — Не верю. Будь это правдой, с чего бы ей тогда в страхе убегать от меня тогда, на кладбище, да еще и с криком?

Я не нашел, что ответить. Слова Оуэна заставили меня призадуматься.

— Я не знаю, которую из девушек я видел той ночью, но у меня создалось впечатление, что это была Джейн Кросс. Джейн Кросс, а не Матильда! А если так, то зачем ей сочинять все эти небылицы про брата и говорить, что я видел ее?

— И для чего же?

Оуэн покачал головой.

— Всякие мысли приходят в голову. Порой я думаю, что это был дружок Джейн и что, быть может, он снова приходил в понедельник вечером и в ссоре убил ее, а Матильда держит язык за зубами, потому что это ее брат. Но что бы там ни было, поведение Матильды убеждает меня в одном: она что-то скрывает и напугана до полусмерти… Слышал я, что вы покидаете Солтуотер, — добавил юноша уже другим тоном, — и я рад, что мне удалось поговорить с вами об этом. Мне не хотелось бы, чтобы вы сомневались во мне. Я раскрою эту тайну, если сумею.

Поклонившись, он отправился дальше, оставив меня в полнейшем смятении.

Действительно ли все так, как предполагает Оуэн? Или же он намеренно пытается подать факты в ином свете, дабы таким образом искусно отвести подозрения от себя? Что ж, хороший вопрос, на который не так-то легко найти ответ. Но, возвращаясь мыслями к тому роковому вечеру, взвесив и обдумав все сказанное, я начал понимать, что Матильда выказывала гораздо больше ужаса и волнения, чем должна была бы, еще не зная о случившемся. Не предвидела ли она, стоя у двери с кувшином эля в руках, что свершилось что-то недоброе? Не остался ли кто-нибудь в доме с Джейн Кросс, когда Матильда пошла в «Лебедь» за элем? Был ли это ее брат? Не остался ли тогда в доме Оуэн, которого она теперь покрывает?

— Матильда! Ты ли это?!

Осенью, более года спустя, я приехал погостить к мисс Дивин в Лондон. Мой вопрос был вызван не появлением Матильды, которая принесла мне горячей воды — умыться с дороги, а произошедшей с ней переменой. Вместо здоровой и довольно привлекательной девушки, которую я знал в Солтуотере, передо мной предстала изможденная тень с тревожным взглядом и лихорадочным огнем в диких темных глазах.

— Ты болела, Матильда?

— Нет, сэр, совсем нет. Я вполне здорова.

— Ты так исхудала!

— Это все лондонский воздух, сэр. Недолго исхудать, коли живешь здесь.

Вежливый и почтительный, но слишком уклончивый Ответ. Девушка изменилась, и довольно сильно. Быть может, она горевала по Джейн Кросс? А может статься, знание того, что произошло на самом деле (если только Матильда о том знала), было для нее слишком тяжким бременем?