Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

«Суббота: „Мавритания“ вот-вот придет в порт. Сообщить мистеру Делаханту, что он должен прийти завтра. Примерка платьев с Хетти. Говорит, что их нужно ушить. К ланчу будет миссис Пибоди, а у нас столько хлопот! Пришлось поехать в город по нуждам Клемента. Завещание, завещание! Ни о чем больше не думаю. Надежно ли оно спрятано? Ни минуты покоя до завтра. Сегодня днем Клементу получше. Говорит, что должен дожить до приезда Карлоса — не ради того, чтобы восторжествовать над ним, но чтобы смягчить его разочарование. Милый мой Клемент!

Я так взволнована, вставляла фотографии в рамки и совсем позабыла о своих тревогах, когда пришла Хетти с очередным платьем на примерку».

В огромном доме воцарилась тишина, которую нарушил перезвон часов на лестнице — пробило семь. Для Вайолет, которая в полном одиночестве сидела в библиотеке, этот звук стал своего рода зовом. Она как раз выходила из комнаты, но замерла в дверях, заслышав какой-то шум внизу, в холле. Перед домом остановился автомобиль, несколько человек входили в парадную дверь. Их манеры казались неуместно развязными. Вайолет стояла на месте, вслушиваясь и не совсем понимая, что ей делать дальше, и тут к ней приблизилась донельзя взволнованная миссис Квинтард. Проходя мимо Вайолет, она обронила лишь одно слово: «Карлос!» — и, пошатываясь, побрела вниз по лестнице.

За этим видением последовало другое. Жена Клемента перегнулась через мраморную балюстраду; горе и ужас исказили идеальные черты ее лица. Затем она убежала, и Вайолет на какое-то время осталась одна в огромном холле. Потом мисс Стрэндж вернулась в библиотеку и начала надевать шляпку.

В большой гостиной зажгли свет, и посреди этого блистательного великолепия миссис Квинтард встретила Карлоса Пеласиоса. Все, кто при этом присутствовал, отметили, что держалась она с достоинством и с отчаянной решимостью ожидала его гневных нападок.

Карлос, приземистый брюнет, лицо и манеры которого явно свидетельствовали о его испанском происхождении, поначалу обратился к миссис Квинтард довольно грубо, но, встретив ее взгляд, снизошел до простой язвительности:

— Вы здесь?! Удовольствие видеть вас, мадам, сопряжено с некоторыми неудобствами. Разве вы не получали от меня каблограммы[142] с просьбой предоставить дом в мое полное распоряжение?

— Получала.

— Так почему же я застаю у себя гостей? Гостям не пристало приезжать вперед хозяина!

— Клемент очень плох…

— Тем более его надобно поскорее удалить отсюда.

— Мы ожидали вас двумя днями позже. В каблограмме говорилось, что вы прибудете на «Мавритании».

— Да, именно так. Элисабетта, — обратился он к жене, молчаливо стоявшей позади него, — сегодня мы заночуем в «Плазе». Смеем надеяться, что завтра к трем часам дня дом будет полностью подготовлен к нашему приезду. Позднее же, если миссис Квинтард пожелает навестить нас, мы с радостью ее примем. Однако, — он вновь повернулся к миссис Квинтард, — мы ждем вас без Клемента и детей.

Слабая рука миссис Квинтард взметнулась к горлу.

— Клемент при смерти. Он угасает с каждым часом, — пролепетала она. — Он может не дожить до утра.

Это проняло даже Карлоса.

— Вот как, — сказал он. — Что ж, у вас есть еще два дня.

Миссис Квинтард ахнула, а затем вплотную подошла к Карлосу:

— Вы дадите нам столько времени, сколько потребуется Клементу, и даже более того. Он — настоящий хозяин этого дома, а не вы. Мой брат оставил завещание, по которому все переходит к Клементу. Это вы гости моего племянника, а не он у вас в гостях. И это я от лица моего племянника могу позволить вам остаться здесь, пока вы не подыщете себе другое жилье!

Наступила тишина. Карлос, как, впрочем, и его жена, обладал взрывным темпераментом, но никто из них не проронил ни слова. Наконец Карлос совладал с собой настолько, что смог, не срываясь на грубость, вымолвить:

— Не думаю, что у вас хватило бы ума до такой степени повлиять на своего брата, иначе я не мог бы позволить себе столь долгое путешествие. Где это завещание? — вдруг резко спросил он.

— Вы его увидите… — Однако тут миссис Квинтард осеклась.

Карлос поглядел на мужчину, стоявшего подле его жены, и снова повернулся к миссис Квинтард:

— На смертном одре завещания не пишутся, а если что-то подобное и случается, одной подписи недостаточно, чтобы признать их законность. Я не верю в этот ваш трюк с другим завещанием. Мистер Кавана, — он указал на сопровождавшего их джентльмена, — в течение многих лет вел дела моего отца, и он заверил меня, что документ, который сейчас лежит у него в кармане, первое и единственное изъявление воли вашего брата. Если вы хотите опровергнуть это заявление, предъявите нам то завещание, о котором вы говорите, либо скажите, где оно находится.

— Этого я… по некоторым причинам этого я не могу сейчас сделать. Но я готова поклясться…

Ее слова прервал издевательский смешок.

Смеялся ли сам Карлос или сдали нервы у его бессердечной жены? У них обоих были причины для смеха.