Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни

Кроме того, существовала еще одна совершенно реальная угроза, способная помешать мне одержать победу в «Туре», — несчастный случай. Впереди меня ожидало последнее испытание — индивидуальная гонка на 57 километров во французском аналоге «Диснейленда», парке «Футюроскоп». В индивидуальной разделке могло произойти что-нибудь очень, очень плохое. Я мог упасть и сломать ключицу или ногу.

Я хотел обязательно выиграть разделку. Я хотел сказать свое последнее слово на дистанции, чтобы показать и журналистам, и распространителям слухов, что мне наплевать на все, что они обо мне говорят. Я покончил с пресс-конференциями (однако не с допинг-пробами; после 17-го этапа меня снова включили в список выборочной проверки). Попытка выиграть разделку была рискованной, потому что гонщики, которые стараются показать лучшее время, склонны принимать авантюрные решения, а это может привести к травмам — порой настолько серьезным, что приходится распрощаться с велосипедом.

Таких примеров сколько угодно. Вспомните, что произошло с Бобби Джуличем в Метце, когда он упал на скорости 75 километров в час и получил обширные гематомы грудной клетки. В тот раз я сам чуть не упал, когда передо мной на крутом повороте на дорогу выбежал ребенок. На Альп д'Юэз зритель выскочил прямо перед Герини, и тот тоже упал. Цулле отставал бы от меня всего на минуту, если бы не попал в завал на Пассаж-дю-Гуа.

Вечером перед этапом ко мне в номер пришел Билл Стэплтон.

— Лэнс, я не тренер, но я считаю, что тебе не следует слишком напрягаться, — сказал он. — Тебе есть что терять. Будет лучше, если ты просто отбудешь номер. Не делай никаких глупостей.

Вести себя по-умному означало не допустить серьезных ошибок, не упасть, не получить травму и не потерять 10 минут в результате падения.

Мне было все равно.

— Билл, кому, по-твоему, ты все это говоришь?

— А в чем дело?

— Завтра я собираюсь рвать жилы изо всех сил.

Я собираюсь выжать из себя все. Я собираюсь показать, кто король этой гонки.

— Ладно, — покорно согласился Билл. — Значит, как я понимаю, этот вопрос обсуждению не подлежит.

Я ехал в желтой майке от самого Метца и не собирался с ней расставаться. Наша команда показала себя идеальным механизмом, но теперь я хотел выиграть сам. Только троим гонщикам удавалось выиграть все разделки на «Туре», и это были величайшие гонщики всех времен: Бернар Ино, Эдди Мерке и Мигель Индурайн. Я хотел доказать, что на этой гонке самый сильный человек — я.

Мне не давали уснуть. Сначала ко мне в номер заявился Скотт Макичерн из команды «Nike» потом вернулся Стэплтон. Иохан просунул голову в дверь и увидел Скотта, который разлегся на моей кровати, в то время как я все еще был на ногах. Иохан посмотрел на часы — было 23:30. «Гони этих парней вон и ложись спать», — приказал он мне.

В «Футюроскоп» прилетела моя мать, и я договорился, чтобы ее взяли в одну из машин сопровождения. Она хотела своими глазами увидеть гонку на время, поскольку в ней проснулся старый защитный инстинкт: ей казалось, что своим присутствием она убережет меня от беды. Равнинные разделки пугали ее не меньше, чем самые сложные горные этапы, потому что она достаточно хорошо разбиралась в велосипедном спорте, чтобы понимать, как легко я могу упасть, и знала, что в этот предпоследний день «Тура» мне суждено получить все или ничего. Любой исход решит мою судьбу раз и навсегда. Именно поэтому она считала своим долгом быть рядом.

Индивидуальная гонка на время — это борьба человека один на один со стрелкой секундомера. Трасса, которая потребует примерно 1 часа 15 минут напряжения всех сил, представляла собой большую петлю длиной чуть больше 5 7 километров, проложенную в западной части Центральной Франции по дорогам, окаймленным домами с красными черепичными крышами и полями коричневато-золотистой травы, где зрители расположатся на кушетках и в шезлонгах. Я, правда, не увижу почти ничего из этих живописных декораций, потому что большую часть времени проведу в аэродинамической позе.

Гонщики стартовали в обратном порядке, а это означало, что я поеду последним. Чтобы подготовиться, я поставил свой велосипед на станок и опробовал все передачи, которые рассчитывал использовать на дистанции.

Пока я разминался, стартовал Тайлер Хэмилтон. Его задача состояла в том, чтобы ехать как можно быстрее, невзирая на риск, и поставлять техническую информацию, которая может мне пригодиться. Тайлер проехал не просто быстро, но даже стал лидером и продержался почти до конца дня. Сместить его с первого места смог только Цулле, который прошел дистанцию за 1 час 8 минут и 26 секунд.

Настала моя очередь. Я вылетел из стартовой зоны и помчался по извилистым улочкам. Впереди меня ехал Эскартин, стартовавший на 3 минуты раньше.

Сложившись пополам, я пронесся мимо него по окаймленной деревьями и высокой травой дороге.

Я был настолько занят собственной борьбой за секунды, что даже не взглянул на него.