Не только память

Мы минуем кладбище, безлюдное, чистое, подметенное. За ним начинаются деревни. Каждая — в зелени, в тени манговых деревьев, в каждой — монастырь на окраине, тоже тенистый, с пальмами тодди и небольшим прудом. На домах монахов сушатся оранжевые тоги. Между деревьями рисовые поля, разделенные канавками для воды и валиками подсохшей земли. Поля клетчатые, как шахматная доска. На некоторых рис уже убран, и серая земля смотрит сквозь стерню, на других еще гнутся желтые колосья. Разные колосья — два поля рядом, но на одном рис выдался густым, тяжелым, обильным, а на другом колосья редки и худосочны. Разные сорта риса, разные хозяева, разный уход.

До самого последнего времени, а в какой-то степени и сейчас, бирманские крестьяне — беднейшая часть населения. В войну из Бирмы сбежали индийские ростовщики-четтьяры, но некоторые вернулись обратно с англичанами, а других заменили свои, бирманские, помещики и ростовщики, но лучше от этого не стало. Каждый год десятки тысяч акров земли переходили за долги помещикам и ростовщикам, и крестьяне становились батраками, часто на своих же бывших участках. Куда пойдешь жаловаться, если и в правительстве помещики, и среди чиновников, которые должны осуществлять земельную реформу, оказывать помощь крестьянам, тоже немало помещиков или родственников и друзей помещиков.

Главная сила в хозяйстве — пара волов или буйволов и соха. Редко у кого плуг. Только-только управиться с обработкой своего клочка земли. Ведь рис — трудоемкая культура: и рассаживать, и полоть его надо. А к тому же бойся наводнения и сильных ливней, бойся засухи, бойся вредителей.

Реформы, обещанные правительством, застревали где-то в переполненных папками пыльных комнатах управлений и министерств. Планы, которые включались в толстые ежегодники, не выполнялись, изобилие и процветание оставались на бумаге. Да и что говорить — в стране было немногим больше трехсот тракторов, из них некоторые изношены так, что не могло быть речи о ремонте.

И не хватало воды. Ее и сейчас не хватает. Старые ирригационные системы не справляются с требованиями сегодняшнего дня, а новых недостаточно, и потому много еще пустырей и залежей там, где могли бы расти рис, арахис, сахарный тростник, табак, — если бы была вода.

И вот в марте 1962 года к власти пришло революционное правительство. Члены его хотели перемен, хотели сдвинуть с места застрявшее сельское хозяйство, помочь крестьянам. Началась помощь с того, что новые министры, новые руководители департаментов решили познакомиться с крестьянами, послушать их, узнать их мечты и чаяния.

Это не была очередная кампания с щедрыми речами, речами, которые легко произнести и еще легче забыть. Сто тысяч крестьян съехались в начале года на собрание в Сагайн. В президиуме были крестьяне, выступали крестьяне. Генерал Не Вин и члены Революционного совета сидели в первом ряду на всех дискуссиях и слушали. Впоследствии генерал Не Вин признавался, что он не представлял себе полностью всей тяжести положения крестьян Бирмы, пока не побывал на собраниях, не поездил по деревням. Стало ясно, что если в деревне ничего не изменится, то придется отложить в долгий ящик надежды на развитие страны.

Надо было найти новые формы, новые пути развития сельского хозяйства, заинтересовать крестьян, заставить их поверить в искренность и решимость правительства модернизировать и механизировать сельское хозяйство. Для всех этих мер надо было изыскать средства, и, наконец, надо было немедленно хоть немного облегчить положение крестьян. И вот в день бирманского Нового года, в апреле 1963 года, Революционный совет публикует два закона. Первый — о защите прав крестьян. По этому закону помещикам и ростовщикам запрещено отнимать у крестьян за долги землю, орудия или продукты его труда. По второму закону право сдачи земли в аренду переходит от землевладельцев государству в лице крестьянских земельных комитетов.

Но остается большая армия безземельных крестьян, батраков. Что делать с ними? Все это связано и с другой проблемой — с проблемой выбора пути развития сельского хозяйства. Правительство начало кампанию по кооперированию в деревне. Безземельные крестьяне легче идут на эту незнакомую мелкособственнической Бирме форму жизни. Им не за что держаться, нечего терять, не в чем сомневаться. Специальным законом правительства были организованы первые кооперативные деревни. Кооперативам выделили землю, ссуды, тракторы. Первые такие деревни уже существуют. И в обычных деревнях понемногу развивается кооперирование. Об этом разговор будет дальше, когда мы приедем в Мандалай на машинно-тракторную станцию к У Эй Мауну.

Но где достать деньги для всех этих мероприятий, как обеспечить крестьян ссудами, удовлетворить их нужды? Как вообще развивать экономику в стране, где большая часть банков — частные и иностранные — не заинтересованы в помощи правительству и порой даже саботируют его мероприятия? Как развивать экономику страны, не распоряжаясь ее финансами?