Не только про любовь

– На этом этапе все! – и многозначительно подняв указательный палец, добавил, – пока все. А если понадобится, мы вас вызовем. И окинув взглядом квартиру, сказал:

– Можете наводить порядок.

Как только они ушли, Сергей вопросительно посмотрел на родителей.

– Теперь, может быть, объясните, что происходит?

Отец с матерью переглянулись.

– Не хотели мы тебе ничего говорить. Ни к чему тебе эти неприятные известия. Но теперь придется, – начал отец.

– Ты помнишь мужа папиной сестры из Одессы? – перебила его мать.

– Дядю Моню? – спросил Сергей.

– Да, его.

– Конечно, помню. Ну и что?

– А ты не забыл, как два года назад Хрущев со своей кукурузной кампанией довел страну до того, что начались проблемы с хлебом, да и с другими продуктами тоже? – продолжала задавать вопросы мать.

– И какая же связь между Хрущевым и дядей Моней? – не понял Сергей.

– Прямая, – вмешался отец. – Нехватку продовольствия Хрущев объяснял тем, что его расхищают шайки вредителей. И каждый день об этом шумела пресса. А во главе каждой шайки, почти всегда, оказывался какой-нибудь еврей. А если это был не еврей, то в прессе такого человека упоминали скромно. Например – Сидоров Н.И. Но уж если это был еврей, то его фамилию, имя и отчество смаковали с большим удовольствием. Что-то вроде – Гершензон Самуил Абрамович. Чтобы каждый советский трудящийся был уверен, из-за людей какой национальности он не может купить нормальных продуктов в магазине.

– Прямо как у Высоцкого: “…украли, я знаю, они у народа весь хлеб урожая минувшего года”, – процитировал Сергей. – Песню Высоцкого «Антисемиты» слышали?

– Нет, – ответил отец.

– А жаль. Оказывается, жизнь у нас как песня, – он всплеснул руками.

– Только эта песня могла очень грустно закончиться. Чем-нибудь вроде второго «дела врачей». Так что сняли его вовремя.

– Ну и что же дальше?

– А дальше вот что. Сейчас, когда настали трудности с продуктами, партия объявила кампанию по выявлению шаек расхитителей. Ну, а хлебозаводы – это такие места, где просто обязана быть какая-то шайка. Иначе никак. Вот на одном из таких заводов и арестовали директора, главного инженера, главного технолога и, понятное дело, кладовщика. А кладовщиком на том заводе работал дядя Моня. И оказался единственным евреем среди всех арестованных. Вот его наши бдительные органы и назначили главарем шайки. А дело получило широкую огласку в прессе. Ведь наша пресса всегда активно поддерживает и пропагандирует политику партии. Иначе она партии и не нужна вовсе.

– Точно тридцать седьмой год какой-то! – Сергей был поражен. – Дядя Моня боится собственной тени. Как он мог быть в какой-то шайке. Да еще и главарем. Абсурд!

– Это для тебя абсурд. А у «широкой советской общественности» кроме «справедливого народного гнева» никаких других чувств не бывает. Такая у нас действительность. Я еще помню сталинские времена. Стоило на кого-то указать пальцем и крикнуть “вот он – враг народа”, как толпы на площадях со злобной пеной у рта орали в экстазе: ”расстрелять, как бешеных собак”. И не надо было никаких доказательств. Никто их не требовал, и никто не предъявлял. Вот и Хрущев – наломал дров со своей кукурузой, довел страну до полуголодного существования, а потом пытался все свалить на вымышленных расхитителей. Да еще придумал термин – «экономическая контрреволюция против советской власти». Расстрельная статья. Поэтому КГБ этим и занимается. А с хрущевским антисемитизмом виноватыми всегда оказывались евреи.

– Но его это не спасло. Хрущева все равно сняли!

– А дело его живет. Государственную машину не так легко развернуть. Тем более что никто всерьез и не собирался ничего менять, – продолжил отец. – Была всего лишь подковерная борьба за власть. Хотели его сковырнуть – вот и нашли предлог.

– Так что, дядю Моню могут расстрелять?

– Уже нет. На его еврейское счастье ему повезло. Он умер в тюрьме.

– Печально.

– У него было больное сердце, – добавила мать. – Вот оно и не выдержало.

– А мы тут причем? Что они у нас ищут? – недоумевал Сергей.

– Несуществующие сокровища умершего дяди Мони. Что тут непонятного? – пожала плечами мать. – Он-то уже ничего не может рассказать. Вот и ищут по всем друзьям и родственникам.

– Откуда вам все это стало известно? – удивился Сергей.

– То, что дядю Моню арестовали и он умер в тюрьме, отцу написала его сестра. А когда эти бравые ребята вломились к нам и потребовали выдать спрятанные ценности, все окончательно стало ясно.

– Вот куда идут казенные деньги. На поиски сокровищ, – зло пробурчал отец. – Лучше бы на эти деньги больницы строили. Или дороги ремонтировали. Государство бездарно растрачивает миллионы, но сажает за решетку каждого, кто недодал ему пять копеек.

– Что ты так нервничаешь? Ты думаешь, это тебе поможет? – пыталась успокоить его мать.

– Знаешь, летом сорок второго, под Ростовом, когда прорвались немецкие танки и меня со взводом ПТР оставили прикрывать отход наших, я так не нервничал, как теперь. А ведь там нас посылали на верную смерть.

– Страшно было? – спросил Сергей.