(Не) только твоя (СИ)

— Твоя, — отвечаю, проведя носом по его подбородку.

— Поженимся? Я разведусь, и сразу, ладно? И уедем. Уедем отсюда, к чертовой матери. На необитаемый остров, где будем только мы и наша малышка. И, возможно, отдельный домишка, где Рома сможет встретить старость.

Я широко улыбнулась.

— Только на таких условиях. Нужна же будет детям нянька.

— Детям? — переспросил, с каким-то любопытством глянув на меня.

Я кивнула, бросив быстрый взгляд туда, где наши тела по-прежнему соединялись.

— Бл*дь, — выругался, когда понял, о чем я. — Прости. Я не должен был, должен был подумать… Но когда я оказался там, я уже ни о чем не думал.

— Все нормально.

Говорю, а сама своим словам не верю. Не делают так детей, неправильно это. Но махать оружием, когда дело сделано, тоже глупо.

— Я тоже забылась. Возьму этот вопрос на контроль теперь.

— А если мы уже?.. — он не договаривает, но смотрит, сузив глаза.

— Ты должен был уже понять, что аборты от тебя я не делаю, — пожала плечами спокойно, пытаясь присесть, но он меня из рук не выпустил. Кувыркнулся на спину, меня утащил за собой, на свое сильное тело. Я легла, ухом прижавшись к его груди, и прислушалась к его сердцебиению. Учащенное. Разволновался.

Я, к собственному удивлению, не взволнованна совершенно. Если так было суждено, значит так тому и быть.

— Я хотела мальчика, — сказала, приподняв голову, и Лев с неподдельным интересом посмотрел на мое лицо в ответ. — Сейчас я понимаю, как это было глупо, но когда на втором УЗИ мне сказали, что девочка, я расстроилась как дура. Я хотела мальчика… твою мини-копию.

Он сжал меня крепче и провел пальцами по позвоночнику, мягко поглаживая позвонки.

— Алина — самое соверешенное и идеальное, что есть в этом мире. Я рад и безумно благодарен, что она такая, какая есть. Но желания должны исполняться, — он вновь вжимает меня в простыни, и нахально ухмыляется, — если дама хочет мальчика, я готов делать его пока не будет успех.

Я рассмеялась, освободила ладонь и положила ему на губы, призывая замолкнуть.

— Пусти козла в огород, ага. Нет. Не сейчас. Не так.

Судя по тому, как опасно вспыхнули его глаза, я думаю, что он понял о чем я, и ему явно неприятно от всего этого. Он вдруг укусил меня за палец, и я громко ойкнула.

— Когда на этом пальце будет кольцо. Будет твоим свадебным подарком.

— Такой план мне по душе. А теперь слезь с меня, и поехали к дочери. Алина сто процентов уже проснулась, и она должна быть у тебя в гостях, а не у твоей домработницы.

17 глава

Вета

Я вышла из душа и услышала, что Лев разговаривает по телефону, и мне сразу не понравился его тон. Быстро оделась и вышла к нему, глядя вопросительным взглядом.

— Нам нужно поторопиться, — сказал он прямо. Голос накален и раздражен до предела. — Мне позвонил мой охранник и предупредил, что отец вернулся в город.

Мое сердце помимо воли пропустило удар, спотыкаясь об прозвучавшее. Плохо все.

— Ты побледнела, Вета.

— Вези меня к Алине, — только и смогла выдавить из себя.

Плохо, плохо, все очень плохо. Мой мозг отключился, переключаясь в сберегающий режим. В голове лишь последовательность действий: мчаться к Арскому, забрать Алю и, желательно, улететь с ней на Луну. В идеале захватить и ее папочку, но за её папочкой всегда следует его папочка, а с ним у нас все плохо.

В машине едем в тишине. Я не замечаю взглядов, которые Лев бросает на меня, пока не ловлю один, встревоженный. Слова сказать не могу. Я боюсь его отца до панической атаки. Понимаю, что это неправильно, понимаю, что должна открыть рот и выговориться, но страх парализует. Мне нужно забрать дочь и увезти ее в безопасное место. Сделать это, а затем поговорить со Львом как есть. Рассказать правду. Рассказать, что до сих пор боюсь.

Но чем больше я вспоминаю их ссоры, чем больше флешбеки атакуют меня, тем больше я пытаюсь слиться с креслом. И думаю лишь об одном: нужно забрать Алину. Я, взрослая, не могу совладать с собой от одного упоминания этого страшного человека. Что говорить про ребенка, беззащитную девочку, которую может затянуть в водоворт? Чем я только думала, вот чем я только думала, когда решила вернуться!

— Вета, я тебя сейчас не домой, а в скорую отвезу. Ты то бледнеешь, то краснеешь, то зеленеешь. Я не врач, но твое состояние меня пугает.

— Прости, — лепечу, пытаясь расслабить лицо.

— За что ты просишь прощения? — сдвинул брови, остановился на светофоре, и внимательно посмотрел на меня.

— Я тебя отвлекаю.

— Ты меня не отвлекаешь. Отвлекает меня то, что мне приходится догадываться, что тебя так напугало.

— Алина одна, у тебя дома. Я помню, как ты ссорился с отцом. Помню, как громко он может орать, если ему что-то не нравится.

— Он не будет орать на нашу дочь, — отрезает ледяным тоном Лев.

Но я вижу, как при этом побледнели костяшки его пальцев, когда он сжал руль так, словно хочет его в пыль раскрошить.

— Ты говоришь это, чтоб успокоить меня, но сам в это не веришь.

Загорелся зеленый и машина рывком, с визгом двинулась вперед.