Не торопись домой

Альтманису не было известно, это его беспокоило, но Ваня от ответа уклонялся, говорил: «Прости, кэп, сюрприз делаем». – «Такой сюрприз, что важнее задания и плановой работы?» – «В сто раз! Куда там той работе-нудоте!» – «И долго вы свой сюрприз делать будете?» – «Не-е, уже скоро, уже вот-вот…»

– Альберт, ты знаешь Ивана. Конечно, ему нужен цирковой эффект, но пустяками он не занимается.

«Да уж – закон сохранения импульса опрокинул! Без этого Товстокорого Вани сидели бы мы сейчас на орбитальной станции и мечтали, как через тысячу лет умные потомки полетят к звездам…»

– Так я тебе скажу, Юрис Якобович! Он делает вечный двигатель! Или философский камень! А у меня стоит работа!

«Ох, не дай бог, и вправду Иван затеял вечный двигатель. Не жалко, пусть бы игрался, он одним инерцоидом отработал все долги перед человечеством. Но это можно там, на Земле, где кроме него есть еще три миллиарда работников. А тут, где всех штыков двадцать одна персона, отсутствие пяти человек грозит осложнениями.

И все же Казарян прав, хотя забывает о главном. Ну да, он астроном, а не физик (хотя, конечно, лучшего физика в экипаже нет). Но голова у него не туда нацелена. Его беспокоит масштаб и модель Вселенной – важный вопрос, но не самый главный. А самый – это теория фундаментального поля. Или единого, не в названии дело. Чтобы доказать ее или опровергнуть, нужны астрометрические данные, причем с самой большей точностью…

Ну что ж, а если так – надо все отложить и дать Казаряну людей. По крайней мере на ближайшие полгода, пока мы еще близко от Альфы и каждый лишний замер позволяет существенно повысить точность общего результата. Да, так».

– Хорошо, Альберт Тамразович. Философский камень – это действительно никуда не годится. Где я ему тут возьму печень василиска и веревку самоубийцы? Не печалься, иди себе с богом. А на пятнадцать часов соберем руководителей групп.

Первым пришел Виктор Глебов, руководитель геологов, за ним – Казарян и тут же старший биолог Бойченко. Трудно было назвать его руководителем группы, всех подчиненных у него была аж одна Валентина, микробиолог, врач и жена. Последним ввалился главный инженер («чиф») Ваня Товстокорый – грязный, небритый и с комком ветоши в руках.

– Надолго? – спросил он прямо с порога.

– Садись. И все садитесь.

Сам Альтманис остался стоять, только сжал пальцами обеих рук спинку кресла. Наконец расселись, замолчали.

– Предлагаю с восьми утра завтрашнего дня организовать непрерывную круглосуточную работу на астрометрических измерениях. Силами всех групп, – подчеркнул капитан. – В каждую смену должны работать не менее пяти человек.

– Как понимать слово «предлагаю»? – поинтересовался Бойченко.

– Как вежливую форму приказа, – ровным голосом ответил Альтманис.

– Что, международный астрометрический год? – саркастическим тоном спросил Товстокорый.

– Нет, полугодие.

– Ни хрена себе! А на кой нам такое мероприятие?

– Причиной такого решения явилась угроза срыва плана астрометрических исследований.

Когда Альтманис сдерживался, речь его приобретала явно выраженный канцелярский характер.

– А что за спешка? Звезды, что ли, разбегутся? Восемь лет еще лететь, успеем намерить.

– Иван Сергеевич, тебе прекрасно известно назначение наших исследований в области астрометрии. Начальный и конечный этапы полета наиболее благоприятны для параллактических замеров.

– Состояние биологических образцов вынуждает настаивать на безотлагательном проведении намеченных работ, – вмешался Бойченко. – У растений начинается период бурного размножения. Прошу не распространять приказ на нашу группу.

– Я подумаю. Могу согласиться, если в течение полугода биологи будут исполнять обязанности кока. Обсудите этот вариант.

– Во-во! – загоготал Иван. – Обсуди, Леха, обсуди. Тебе твоя группа устроит вариант!

– Я думаю, Валентина Тарасовна согласится, – заметил Альтманис. – В особенности, если Алексей Яковлевич передаст ей, что я, высоко ценя ее искусство, прошу от имени всего экипажа… Так, Виктор Михайлович, что-то вашего голоса не слышно?

– А что мне говорить? Я, конечно, не в восторге, но у меня образцы не размножаются, могут и потерпеть…

– Благодарю вас… Иван, ну что ты подскакиваешь, как крышка на чайнике? Говори, только по делу.

– Значит так, сотрудники. Мы пока не хотели поднимать шум, но раз так поворачивается… Делаем мы одну штуку. И получается. Модель работала хорошо. А сейчас заканчиваем переоборудование одного из посадочных ботов… В общем, через месяц можем быть дома. На Земле.

Альтманис сильнее сжал пальцы на спинке кресла.

«Та-ак… Значит, не Ньютон, не Майер, а Эйнштейн. Прощай, наука физика. Пустите-ка Ивана Сергеича…»

– Ваня… Ты уж давай подробнее. После инерцоида я поверю всему, что ты скажешь, но как-то хочется детальнее, все же интересно узнать, как ты собираешься с Эйнштейном управиться.