Вскоре в больницу приехала госпожа Хань, и они втроем замечательно провели время за разговорами и шутками. Юаньюань хотела остаться на ночь, но девушка настояла на том, чтобы «мамочка» вернулась домой. Женщине оставалось только согласиться и пообещать прийти утром. Чуся сказала, что будет ждать, и Юаньюань ушла.
В палате воцарилась тишина. Глядя на ночное небо за окном, юная Ань вздохнула:
– Когда же к тебе вернется память? А если не вернется, сможешь ли ты снова влюбиться в меня?
Эти слова подслушала Сяонань, которая тихонько прокралась в палату, и тут же ответила:
– Конечно, я снова влюблюсь в тебя!
Чуся вздрогнула от неожиданности. Увидев подругу, она облегченно вздохнула, а затем бросила в нее подушкой:
– Ты напугала меня до смерти!
Легко поймав подушку, Сяонань с улыбкой подошла к юной Ань:
– Бодро выглядишь. Я думала, с тобой что-то серьезное. Как только закончились занятия, рванула домой и умоляла отца разрешить мне навестить тебя.
– Умоляла? – закатила глаза Чуся. – Вы с ним поладили?
– Конечно, это же мой папа! – беспечно ответила Цзян Нань с широкой ухмылкой и села на край кровати. – Он вернул маму, и однажды они снова поженятся. Что скажешь?
– С меня поздравительная открытка!
Этот разговор развеселил Чуся, и девушка почувствовала, что к ней вернулись прежние силы. Когда Манькуй и Цилу демонстрировали свои чувства, в ней словно все рушилось.
Отсмеявшись, Сяонань серьезно посмотрела на Чуся:
– Это ведь не правда, верно? Мистер Цилу не потерял память о тех месяцах, когда был с тобой?
Младшая Ань кивнула:
– Ты думаешь, это странно, что он забыл время со мной, но помнит Манькуй?
Глядя на взволнованную подругу, юная Мэн громко рассмеялась:
– Не волнуйся, у тебя есть я! И мы сделаем так, что этот подсолнух рано или поздно завянет!
– Подсолнух? – удивилась та и, догадавшись, что этой кличкой Сяонань наградила Манькуй[25]
, рассмеялась. – С этим инкубатором для семечек не так легко справиться. Мне все говорят, что я должна ждать, пока к Цилу не вернется память.