(не) цыганка

Я наклонилась, чтобы поудобнее устроиться на корточках, как папа внезапно завел мотор и яхта пришла в движение.

Я, совсем этого не ожидавшая, полетела прямиком в воду, так как даже не успела за что — то схватиться! Мой зарождающийся писк был приглушен погружением головы под воду. Жилет вынес меня наверх.

Паника, растерянность…нахлебалась горько — соленой воды! Вокруг очень много воды! Я пыталась крикнуть, но горло драло, легкие жгло и страх затопил мое сознание.

Я брыкалась, плевалась и рыдала…одна…не догнать…не доплыть…

Помогите, кто — нибудь! Хоть кто…мамочка… я не умею плавать!

Неподалеку завелся еще один мотор. Дублирующая яхта!

Я взяла себя в руки и пыталась плыть навстречу к ней, пока она не набрала скорость. Пожалуйста, заметьте меня! Спасите! Верните родителям! Я больше так не буду…я буду самой послушной дочерью…

Рывок, еще рывок, толчок…я ничуть не продвигаюсь, барахтаюсь все на том же месте!

Тогда я закричала изо всех своих сил! Я звала…но меня не услышали!

Яхта проплыла недалеко от меня, следуя за родителями…моя единственная надежда…мой последний шанс на спасение…

Что было дальше — помню смутно! Снова барахталась, плакала, возможно даже теряла сознание…потом снова гребла руками, не понимая, в какую сторону нужно плыть, пытаясь раздвинуть уже холодную толщу воды…кругом волны, небольшие, но их хватает, чтобы снова накрыть меня с головой…опять кашляла, хватая ртом воздух…потом хваталась за что — то скользкое…вселяющее надежду…кажется, это были те самые дельфины.

Холодно…так холодно!

Глава 3. Цыгане

Пробуждение было тяжелым. Все тело болело, руки ломило, дышала с хрипом, все еще знобит…в горле будто ком и глотать больно! Похоже я еще и простудилась.

Рядом слышатся голоса, шепотки, но сам язык…не понимаю ни слова. Где я?

Открываю глаза и резко зажмуриваю обратно! Не от света больно, а от обилия ярких красок и сверкающих на солнце украшений. Приоткрываю осторожно один глаз и понимаю — сбылся мой самый главный детский кошмар! Родители предупреждали, что отдадут цыганам, если не буду слушаться! Я — у цыган!

Внезапно стало очень тихо! Он поняли, что я очнулась.

Я лежала на теплом одеяле, сверху укрытая еще одним таким же, тяжелым и теплым. Кто — то меня переодел в цветастое платье чуть большего размера. Ко мне подошел небритый плотный мужчина с уже затронутыми сединой короткими волосами и довольно длинными усами в ярко красной рубашке и толстой золотой цепочкой с крестом поверх, опустился на корточки.

— Здравствуй, красавица! Ну рассказывай, зачем в море ночью полезла? Кто такая и чья будешь? — ласково с улыбкой спросил он, совершенно чисто и без акцента.

— Мменя ззовут Аллина, — стуча зубами от озноба, выговорила я.

— Ммирошшниченко.

— Ты чего заикаешься? Не бойся. Не обидим!

— Нне ббоюсь! — соврала я.

— Точно? Тогда чего так трясешься? Уже должна была согреться! Мы с берега увидели, как дельфины плывут к мелководью, а один еще и с чем — то ярким за плавником, думали, вдруг запутался, решили проверить. Отправились к ним вплавь, чтоб не напугать и тебя нашли. Дельфины при виде нас сразу упрыгали, а ты без сознания была, как только еще держалась?! Тебе плохо? Заболела все — таки? — мужчина положил руку мне на лоб, нахмурился.

— Да ты горишь! Щас полечим, а пока расскажи, что случилось, — он махнул одной из женщин рукой, и она ушла выполнять распоряжение.

— Мы плыли на яхте, а я… — тут я разревелась, вспоминая весь пережитый ужас одиночества, холода и безысходности. — Я не послушаааалаась! — всхлипывала и размазывала слезы по лицу. — Ддолжна ббыла сппать, но… не сстала…а потом уупала…поммогите! Верните роддителлям, пожжалуйста! Я…буду слушаться! Больше никогда… не ослушаюсь! Ххочу к ммаме!

— Успокойся! Конечно мы их найдем! Ты нам все расскажешь и мы их найдем! Уверен, он уже с ног сбились, тебя разыскивая! — успокоил меня мужчина.

Тут вернулась та женщина с чашкой горячего неприятно пахнущего отвара.

— Вот! — забрал у нее чашу, передавая в руки мне. — Пей! Поверь, станет легче! Зажми нос и выпей! Ты обещала слушаться! — напомнил мне, как только я скривилась.

— Ччто это?

— Настой из бузины и еще кое — каких лечебных трав, от простуды. Пей же, пока горячий, — подтолкнул чашу мне под нос.

Я начала мелкими глотками цедить невкусный отвар, а мужчина начал приговаривать:

— О, боль, перейди в воду, перейди в траву, перейди в землю. Иди к земному духу. Там твой дом. Иди и радуйся! — повторил он несколько раз, пока чаша не опустела. — Вот и хорошо! Молодец! А теперь ложись и рассказывай.

И я, все еще всхлипывая и шмыгая носом, рассказала, откуда приехала, где остановились, кто мои родители и даже про сестричку рассказала, поделилась своей радостью. От этого отвара действительно становилось полегче и я уже мечтала поскорее обнять родителей. Они точно ищут меня! И эти милые люди мне помогут! Зря о них так плохо отзываются! Все будет хорошо! Не нужен мне отдых! Домой хочу! Теперь я буду самой послушной дочерью на свете!