- Что? - повернулась к ней Настя.
- Хозяин дома просто очаровательный человек. Он предлагает никуда не ехать на ночь глядя, а переночевать у него. Здесь много гостевых спален.
Мыслей было много, в основном матерных. Однако Настя спокойно проговорила:
- Лидия Александровна, наша работа независимой комиссии закончена. Вы, конечно, можете принять приглашение хозяина и остаться, но в этом случае ваша экспертная оценка уже не будет считаться непредвзятой.
Риелтор пошла пятнами и процедила:
- Вы правы.
В этот момент как раз на крыльце появился Виктор с другой дамой. Разумеется, он все слышал, и по глазам видно было, что он сделал это специально. Но с какой целью? Позлить ее?! Слишком мелочно.
- Вы готовы? - спросила Настя. - Тогда выезжаем.
Потом повернулась к бывшему:
- Всего доброго, Виктор Сергеевич. - И первая пошла к выходу с территории.
Догнал.
- Одну минуту, задержитесь, Анастасия Марковна. Это ненадолго, всего два слова.
Все тут же встали и уставились на нее и на Виктора. Он опять прогибал ее, ставил в идиотское положение. Настя чувствовала, как горячая злость начинает подкатывать к горлу, однако и тут сдержалась.
- Можете садиться в машину, - обратилась она к обеим риелторам. - Я вас догоню.
Надо было видеть, в полной мере ощутить, какие ей от сотрудниц достались взгляды. Но те наконец отошли.
- Зачем это было нужно? - спросила Настя, когда они с Виктором остались вдвоем на просматривавшейся со всех сторон дорожке сада. - Весь этот демарш.
Он смотрел на нее странно, потом выдал чуть хрипловато:
- Ты злишься.
Да! Черт побери! Она злилась.
- Я задала вопрос.
Мужчина неуловимо придвинулся ближе и сказал:
- Мне не нужно пересмотра стоимости. Все уже обговорено.
В темноте его глаза казались черными, а отблески света фонарей в зрачках - как какое-то адское пламя.
- Скажи мне, Виктор, чего ты хочешь? - сорвалось у нее с языка. - Тянуть процесс годами или быстро получить развод? Потому что я не могу понять. Твои действия ни в какую логику не укладываются.
- Я не хочу, чтобы ты копалась в этом, - проговорил он, странно на нее глядя. - А развод мне нужен вчера.
Настя отвернулась, чувствуя, что предел, кажется, наступил.
- Что ты решила? - спросил он негромко.
И да, предел наступил. За которым она уже не хотела сдерживаться.
- А знаешь, да, я поеду с тобой. И если мне что-то не понравится, я посажу тебя.
Он сглотнул, шумно втянув в себя воздух, и произнес только одно слово:
- Когда?
***
По дороге назад Настя была погружена в себя. В салоне царило молчание, но даже так она кожей ощущала на себе взгляды. Ей казалось, дамы-риелторы, как только останутся одни, сразу кинутся обсуждать ее. Плевать, устало подумала она.
Ее сейчас гораздо больше интересовала головоломка по имени Виктор.
«Не вовлекайся, - говорила она себе. - Не верь ему. Ты знаешь, насколько он беспринципен и опасен».
Однако многое в его поведении казалось ей абсурдным. Она просто не понимала, а вопросы множились. Какой человек в здравом уме женится на девушке, зная, что у нее за диагноз? Только ради денег. Да, Виктор это мог, на него похоже.
Но с какой стати ему сейчас приплачивать, да не просто, а выкладывать аховую сумму, чтобы развестись? Если он женился на деньгах. Было бы логично, если бы он упек ее в клинику, а сам, став опекуном жены, спокойно распоряжался всеми деньгами. Для Виктора - идеальный вариант.
Был бы. Но, похоже, нет.
Его либо вынуждают развестись, либо он хочет этого сам и так торопится, что готов платить. Но кому платить, если Ингеборга недееспособна? Существует третье лицо? И это понятно, ведь у Ингеборги должен быть опекун. Настя бы в первую очередь подумала на Михаила Аркадьевича. Но она была на его похоронах и сама положила на гроб цветы.
От этого всего голова пухла, но было и другое.
«Мне не нужно пересмотра стоимости. Все уже обговорено».
И еще.
«Я не хочу, чтобы ты копалась в этом. А развод мне нужен вчера».
«Не хочу, чтобы ты копалась в этом».
Его поведение.
Вспышки ревности, проскальзывающая иногда обида.
С чего бы?!
Учитывая то, как они расстались?
Настя не хотела ворошить прошлое, но он все-таки заставил. Все-таки заставил ее вспоминать все! Ее и сейчас обида резала пополам.