Не твои наследники (СИ)

— Серьёзно? — в очередной раз не могу сдержать эмоций. Профессиональная ответственность Олега бьёт рекорды по умению выбесить. — Может вам ещё и видео присылать? — язвлю. — Мы с Милой как раз собираемся заново примерить купленное эротическое бельё. Зацените? Или ваш шеф будет против?

Побагровев от неловкости, Олег переводит взгляд на боковое стекло.

— Мария Викторовна, это моя работа, — прочистив охрипшее горло, добавляет: — Я подожду окончание вечеринки и отвезу вас домой.

— Вы будете сидеть в машине целую ночь? — удивлённо интересуется подруга.

— Если понадобится, то да. Но вряд ли Руслан Георгиевич это одобрит.

— Руслан Георгиевич не может лишить меня права отметить последнюю холостяцкую вечеринку. Милана, назови адрес моему водителю, а я пока что поищу какой-нибудь фильм для девичника и закажу для нас ужин.

В квартире, которую приобрёл Соболь ради Милы, тихо и уютно. Один из самых дорогих районов столицы. Отсюда из окон открывается чудесный вид. Город как на ладони. Миллионы огней. Красиво. Завораживает. Но только для жизни вдвоём. Для уединения. Для безумного секса у панорамных окон на этой кухне-гостиной…

С детьми я бы предпочла дом, такой как у Руслана. На участке можно развернуть детскую площадку. Подцепить к соснам гамаки. Отдыхать с весны до поздней осени в деревянной беседке. Ужинать на свежем воздухе при свете фонарей. Слушать стрекот сверчков…

Вечер с Миланкой проходит в спокойной обстановке. Для удобства мы переоделись в пижамы, набросали на коврик рядом с диваном много мягких подушек, зажгли ароматизированные свечи, распределили еду по подносам и уселись на тёплый пол перед огромной плазмой.

Первым делом вспомнили наше с Миланкой детство, затем юность. Просмотрели парочку старых альбомов, которые подруга хранит при себе с восемнадцати лет. Вспомнили родных. Некоторые фотографии настолько старые и затертые, что их трудно было разглядеть. После переключились на просмотр первого попавшегося под руку фильма.

— Думаешь, она решится на побег? — спрашивает Мила, отправляя в рот рисовый ролл.

— Чтобы спасти своего нерожденного ребёнка? — удивляюсь, отпивая немного пузырящейся колы. После нашей последней вечеринки со спиртным я решила завязать. — Конечно, Мил. Я бы тоже сбежала, если бы меня загнали в такие жёсткие рамки, как героиню.

— Ты глянь, дурочка какая, — ужасается подруга, глядя на экран. — Такой отпадный мужик, любит её. Всё для неё делает. Вытащил, можно сказать, из грязи…

— Но не примет чужого ребёнка, — подытоживаю я, вспоминая условия нашего с Русланом брачного договора. — Это факт. А она, в первую очередь, мать. Ты бы сделала аборт, если бы Андрей приказал? Вон у девочки почти три месяца беременности. Это много, чтобы не любить чудо внутри себя!

— Это же фильм, Машка! Причём тут я? — Милана устремляет на меня недоумевающий взгляд.

— Это жизнь, детка, — пытаюсь реально взглянуть на вещи, которые происходят вокруг нас. — Материнский инстинкт — самый сильный женский инстинкт. Беременность привносит в жизнь женщины удивительные и очень мощные эмоции. Тебе ли не знать? Никакая любовь к мужчине не превзойдёт любовь матери к родному ребёнку. Не позволит уничтожить то, что уже с ней связано на самом глубоком уровне. Это сильнее любого влечения и похоти. Понимаешь?

— А поговорить? — возмущается Мила.

— О чём? Герой безусловно следует своим убеждениям. Такие люди не отступают и не бросают слов на ветер. У них происходит добровольная замена разума на костыли принципов. Вот и всё. Он хочет своего ребёнка. У неё уже есть свой…

— Возможно, ты права… — вздыхает Милана, переключаясь на фильм.

Дальше мы едим молча, наблюдая за развитием сюжета. Иногда подруга матерится, вскакивая из-за скачков громкости звука в кино. Я хохочу, наблюдая за тем, какой чувствительной она становится. Особенно к спецэффектам.

— Господи, она серьёзно погибла? Погибла, Машка? Я не верю. Маш, мне ж нельзя такое смотреть. Нервы не железные. Если он её опознаёт в этом, как его, морге, я выключаю фильм. Прости. Но драма в последнее время мне не заходит. Никак. Хочу какую-то комедию. У меня снова живот разболелся.

— Да, это моя жена, — раздаётся сдавленный голос актёра.

Мила начинает искать потерявшийся среди подушек пульт.

— Черт, где же он? — ворчит она, а я думаю, что эту роль наш Нагиев сыграл бы намного лучше. Как в «Непрощённом»…

— Желаете кремировать тело? — обращается патологоанатом к превратившемуся в каменное изваяние мужчине.

— Да… — хрипит тот, накрывая простынёй бледно-серое лицо героини. — Я хотел бы развеять её прах над морем… — на этом экран внезапно тухнет. В квартире воцаряется тишина. Ненадолго. Пока Милане не приходит в голову заново обсудить сюжет.

— Млииин, как мне мужика жалко, — прикусив кулак, Мила начинает реветь. — И её, дуру, тоже жалко… Вот зачем она села в ту машину? И неродившегося ребёночка жалко… Мааааш… Обними меня, а? Я бы сейчас накатила, но мне нельзя…

* * *