(не) твой ребёнок

Муж после операции, слаб и истощен, а она приехала только через пять дней, и устроила такой вопиющий концерт, что слышно за пару километров.

Вот стерва! Вспомнила о муже только тогда, когда он в больницу загремел, и моментально объявилась. А может не вспомнила, папочка заставил — сразу вспомнился разговор по телефону накануне нашего отъезда.

— Она аферистка! Проститутка! Ты специально её к нам взял работать?

— Нет. Это совпадение…

— Ну, ну, конечно! Я всё выяснила. Ты лжец мерзкий! Ты мне ничего не сказал! Тебе почку вырезали, да?

Отвратительный холодок бежит вдоль позвоночника, заставляя меня поёжиться и обнять плечи руками.

Да как она смеет меня так называть?

Сама кто?

Утка перелётная, чайка гулящая!

Безответственное, без капли ума создание.

— На стороне нагулял? Я так и знала, что здесь что-то нечисто с этой прошмандовкой!

— Прекрати кричать, Жанна! Не смей так говорить о Кате.

Олег меня заметил. Перевёл взгляд на задний план, в знак извинений моргнул. Он сейчас лежит на кровати, его лицо отражает недовольство и гнев. Визги Жанны, тем временем, набирают обороты.

— У тебя есть сын, нагулянный на стороне, и я ничего не знала! Поэтому ты ее и взял к нам в дом. Она твоя любовница!

— Нет! Я и сам про него не знал. Катя скрыла от меня этот факт. Я узнал только два дня назад, — голос мужчины звучит твердо. Олег скоро потеряет всякое терпение. Но пока он пытается не реагировать на провокации, ведь женушка намеренно пытается вывести его из себя.

Цокот каблучков — фифочка быстро семенит к кровати.

— Лжешь.

Шлепок.

Она отвешивает мужчине пощёчину.

— Хватит, угомонись! Олег недавно перенес сложную операцию, не смей себя так вести!

Нервы сдали.

Я бросилась вперёд, подбежав к ведьме, чтобы выставить вон.

Волкова резко обернулась. Её лицо, казавшееся идеальным из-за килограмма косметики, скривилось до такой степени, словно она проглотила целый лимон.

Жанна пытается подражать кукле Барби — выглядеть милой и вечно молодой. Но не в её случае. Хоть целую тонну косметики наложи, все равно стерва останется стервой. Один змеиный взгляд чего-только стоит.

— А вот и она! Явилась, не запылилась, дрянь такая, разлучница проклятая!

— Выйди из палаты, ему нужен покой.

— Пигалица, ты что это тут раскомандовалась? Это всё из-за тебя! Мой муж теперь инвалид!

Я не думала, что Жанна действительно такая в край отбитая. Не ожидала, что она, взревев, бросится на меня как дикая кошка, царапнув по плечу ногтями. Я вовремя успела отойти, ведь истеричка целилась в глаза… но Жанна всё равно схватила меня за волосы и сильно дёрнула их на себя.

— Отстань от меня, отцепись, — пытаюсь вырваться, адреналин выбрасывается в кровь, я сама становлюсь такой же агрессивной кошкой.

— Ты за всё ответишь, я патлы тебе повыдираю, овца! Станешь у меня лысой овцой.

Я не чувствую боли, только ярость. Перед глазами всё мелькает. Я понимаю, что мы на полном серьёзе дерёмся, но не проходит и пяти секунд, нас разнимают.

Жанна отскакивает от меня как резиновый мяч и плюхается на соседнюю кровать. Высокая фигура становится передо мной спасительной стеной, закрывая собой.

— Олег, не вставай!

За талию мужчину хватаю и подталкиваю обратно к кровати.

— Бывший муж, — грозно шипит он на всю комнату, глядя на лохматую и раскрасневшуюся Жанну, которая, скалясь, поднялась с постели и тут же принялась поправлять причёску.

— Убирайся, живо! Я подаю на развод.

— Ах так? — пучит она глаза, даже икать от бешенства начинает. — Да пошёл ты! Детей не увидишь. Я всё у тебя отсужу.

Гавкнув это, вылетает из комнаты, шарахнув дверью.

— Скатертью дорожка! Только попробуй! — добавил Олег, когда я уложила его в постель.

Глава 32

— Она с катушек слетела, это уже клиника, — говорит мне мужчина, спустя несколько минут, когда мы приходим в себя после такого-то жуткого скандала.

— Да уж, — не хватает слов, чтобы выразить то, насколько сильно я возмущена.

— Решения я своего не поменяю, даже под дулом пистолета. Плевать, что после развода я потеряю половину состояния. Жалеть не о чем. Главное, что я обрел самое важное и понял, что деньги — ерунда. Их потерять не жаль, ведь это — всего лишь бумажки. Страшнее всего, потерять сына… Прости меня, малыш.

— Хватит уже извиняться, — краснею, поглаживая руку мужчины.

— Не хватит, я буду вымаливать у тебя прощения ещё очень долго. Какой же я олух… — тяжко вздыхает. — Кать, я понял, что деньги, выгодный брак, крутой дом и крутые тачки не сделали меня счастливым.

— Ох… — у меня аж дыхание перехватило. — А что заставляет тебя улыбаться?

— Ты, Катюш. Миша. Доля секунды… и всё. В тот момент, когда я увидел, когда понял, что он — моя маленькая копия, мой ребёнок, я принял серьёзное решение.

— Какое?

— Всеми возможными и невозможными способами сделать тебя своей и завоевать твое доверие. Снова. На этот раз окончательно.

— Поэтому ты принёс себя в жертву?