(Не) твоя

– А говорили непобедимый, – ухмыляется один из них, наставляя автомат в спину Греху.

Не свожу с него глаз. Он лежит на боку, лицом ко мне. Весь в крови. Я умираю, горю изнутри. Все мое естество так и кричит о том, чтобы выйти и помочь ему. Я не могу позволить им убить мужа! Но голос матери еще громче. Я не могу позволить им сделать больно дочери. Грех подставился из-за нас. И я не могу сделать его жертву напрасной.

Слезы застилают глаза. Они связывают его руки, а он на меня все это время сморит. Его губы двигаются.

– Я спасу его.

Беззвучно. Но я все понимаю. Рыдания рвутся из груди. Зажмуриваюсь. Прижимаю дочку к груди, трясясь от ужаса.

– А телка его где? Шеф говорил, что бабу тоже вести, – произносит один из них.

– Обыщи дом. Здесь никого нет.

Они поднимают его и заставляют идти. Спустя минуту их уже нет в комнате. Спустя еще пару минут дом пустой. Я слышу, как заводятся автомобильные моторы и они уезжают. Увозят его. И только тогда я убираю руку со рта малышки. Она молчит. Удивленно смотрит на меня. Открываю дверцу и выхожу с ней в комнату. В голове полный хаос. Сердце в груди – навылет. Меня душит новая волна истерики. Но я должна что-то сделать! Я должна как-то ему помочь!

* * *

Все тело, как единый натянутый нерв. Боль разливается во мне, заполняя каждый уголок, каждый орган. Меня вздёргивают к верху за руки.

– Пошел! – тычок в спину. Нога цепляется за что-то, и я лечу на пол. Меня переворачивают. Кто-то срывает мешок. Ничего не вижу, глаза режет от яркого света. Сколько я просидел с этой дрянью на голове?

– Ну, здравствуй, дорогой, – перед глазами довольная рожа Калугина. Ублюдок улыбается, нависая надо мной.

– Где мой сын? – рычу, стиснув зубы. Замочу тварь, вот только Пашу найду.

Бл*ть. Все пошло совершенно не по плану. Еще каких-то пару часов – и они были бы у меня в руках.

Он приседает на корточки рядом со мной.

– Я хочу сейчас говорить о другом. Ты подпишешь документы, передашь мне свой бизнес. И когда все будет сделано, я отдам тебе твоего сынка…

– После я вырву тебе кишки и намотаю их на главную елку города, как новогоднюю гирлянду, – рычу, пока его братки развязывают мне руки. Калугин смеется.

Осматриваюсь. Их трое. Помещение не жилое. Видимо, здесь его база. По правой стороне небольшой стол со стулом, чуть дальше – диван.

Меня заставляют подняться, толкают в спину к столу. Давят на плечи, вынуждая сесть. Передо мной кипа бумаг. Калугин, сука, уже и подготовить все сумел.

– Подписывай, – бросает в меня ручкой. Не шевелюсь.

– Пока сына не приведешь, х*й я тебе че подпишу.

Удар по лицу. Падаю со стула, ударяясь головой об бетонный пол. В глазах темнеет, в ушах – звон.

– Ты мне еще и условия собрался ставить?! А?! – ревет, захлебываясь слюнями. – Ты падаль, чмошник! Я тебя поимел во все щели, слышишь, Грех?! Телка твоя рассказывала, как на глазах у твоего ублюдка я с нее трусы содрал?

Мразь вонючая. Подрываюсь. Бью ему в челюсть. Он на полу, я сажусь сверху и наношу удары по его мерзкой роже. Снова и снова, пока меня не хватают и не оттягивают. А потом новый град боли со всех сторон.

– Тварь! – раздаётся его шипение. Закрываюсь, пока его шестерки пытаются сделать из меня месиво.

– Ладно, хватит пока.

Они отступают. Меня мутит. Закашливаюсь так, что, кажется, легкие выплюну. Валяюсь на полу, пытаясь прийти в себя. Сплевываю в сторону сгусток крови.

Вижу его ботинки. Он хватает за волосы, поднимая мою голову.

– Сел, бл*ть, и подписал…

Растягиваю губы в улыбке. Больно, но я старательно оголяю перепачканные кровью зубы.

– Пока сына не увижу, ни хера не подпишу.

Рычит.

– Костян, приведи пацана!

Калугин бросает мне ручку. Его братки поднимают меня и снова усаживают за стол. Ни хера не вижу. Перед глазами все плывет. Подписываю листки, там, где он указывает. Сейчас плевать абсолютно на все, кроме жизни сына и родных. Я даже не читаю то, что он мне подсовывает. Сегодня здесь все закончится. Теперь уже плевать.

В тот момент, когда я подписываю последний лист, дверь открывается и в помещение входит Киров. Ублюдок держит за плечо моего сына. Толкает его вперед. Паша с виду спокоен. Нет слез и истерик. Прикрываю глаза, выдыхая. Мой парень. Все как я учил. Не показывать слабости врагу.

Паша поднимает глаза и видит меня. Застывает. А потом вырывается из руки Кирова и несется ко мне.

Прижимаю сына, закрываю глаза, выдыхая. Жив. Это самое главное. Он напряжен, как натянутая стрела.

– Молодец. Все правильно делаешь, – шепчу ему. Он украдкой кивает.

– Как мама?

– Все хорошо. Скоро будешь с ней.

– Ой, как мило это выглядит, – раздается голос Калугина. Вижу, что он просмотрел все документы и передал их своему братку. Киров стоит рядом с ним.

Ухмыляюсь.

– Ты по-другому не можешь, Олег. Только за спиной.

– Еще зарыдай как сучка, – рычит с презрением. – Также рыдал твой дружок Овсянка. Вы только с виду все крутые. Ну же Тайсон, куда твоя крутизна делать то? Ничего от тебя не осталось. Передел в мою пользу. Теперь я – хозяин города. А ты будешь гнить в земле…

Он рванул в мою сторону. Задвинул за спину сына, приготовившись валить урода.