(не) твоя невеста

Глава 44

Константин просит меня остаться в машине, когда та сворачивает к обочине и тормозит. Сам он выходит на улицу и направляется к нагнавшему нас внедорожнику охраны. Я беспокойно выглядываю через заднее тонированное стекло, что происходит вокруг и успокаиваюсь, когда замечаю, что в движениях Константина нет спешки.

Улеглось?

Можно выдохнуть?

К нему подходит крепкий мужчина в черном пиджаке, который спрыгнул с подножки внедорожника. Он начинает говорить, взмахивая ладонью с рацией, и это напоминает отчет подчиненного. Они недолго переговариваются и в конце Константин поднимает руку и указательным пальцем сминает нагрудный карман на чужом пиджаке. Резкий и красноречивый жест, из-за которого охранник сникает и опускает лицо, словно Констант тычет ему в грудь дулом заряженного пистолета, а не пальцем.

После охранник добавляет еще одну реплику и резковато разворачивается, поднося рацию к губам. Я же спускаюсь по спинке сиденья и отворачиваюсь от стекла. Нахожу свой сотовый в кармане, вдруг вспомнив, что от меня тоже требуется отчет. На экране уже горят пропущенные звонки.

— Я в порядке, — пишу Леше сообщение. — Смогу позвонить позже.

Забрасываю телефон в карман, чтобы не думать о нем, а потом поворачиваюсь на щелчок раскрытой двери.

— Мне придется отъехать, — бросает Константин, наклонившись ко мне. — Тебя отвезут в безопасное место.

— Ох…

— Это временно, Лис. Мне нужно разобраться в ситуации, и я хочу быть уверен, что ты не под ударом.

— Ты не умеешь формулировать просьбы, — я усмехаюсь и качаю головой, смотря на его заостренное от напряжение лицо. — У тебя выходят лишь приказы.

— Я научусь, — он неожиданно легонько улыбается и переносит ладонь на сиденье, чтобы приблизиться к моему лицу. — Но мне нужно время, чтобы освоить просьбы, и нужен правильный учитель.

— Тебе пора, — указываю ладонью на обочину, чтобы он не мешкал. — И найди бинт, пожалуйста. Тебя все-таки ранили.

— Я приеду и покажу, где я ранен на самом деле.

Он не ждет моего ответа и уходит, закрыв дверцу за собой. Я же повторяю про себя его последнюю фразу и не могу поверить, что ведусь на нее. Но Константин умеет произносить любые комплименты, как банальные и простые, так и замаскированные под тройным смыслом. Но лучше всего ему удаются театральные безвкусицы из дамских романов, он их “вытягивает” бешеной харизмой и точными интонациями. Как талантливый актер, которому достался халтурщик в сценаристах.

А еще они чертовски ему идут.

Поэтому я смотрю за сменяющимся пейзажем за окном и не могу отбиться от нагловатой улыбки, с которой Константин говорил о своем ранении.

И кто кого ранил?

И где тот проклятый бинт?

К счастью, мне не приходится ждать долго. Я успеваю осмотреть лишь первый этаж нетронутого коттеджа. Кажется, его только построили и оформили по стандартному пакету дизайнерский решений. В новенькие дома частенько вкладывают лишние деньги — купят несколько штук и сдают в аренду семьям среднего класса или для разных вечеринок, для которых требуют внушительных залог. У моего бывшего мужа таких коттеджей хватило бы на длинную улицу, а если посчитать с квартирами, складами, заведениями, офисами, то в городе можно было назвать целый район его именем.

Я прекрасно понимаю, что должна быть благодарна, что вообще осталась жива тогда. Кто-то отдал приказ делить его имущество и не трогать главную наследницу, которой даже перепал целый ночной клуб. Первое время после гибели мужа к нашему дому приезжали черные крузаки, но никто из них не выходил и окна не бил. Просто стояли напротив дома и сменяли друг друга, не оставляя главные ворота без присмотра ни на секунду. А когда я брала машину и ехала по своим делам, то крузак пристраивался сзади и катался со мной по всем адресам.

Весь день.

Даже не прячась в потоке и не пытаясь как-то скрыть слежку.

Поэтому меня так разозлила охрана Леши. Я накаталась с “прицепом” из вооруженных мужчин на всю жизнь вперед. Ненавижу… У меня внутри всё сводит, стоит увидеть в зеркале заднего вида, как чужая машинка начинает копировать все мои повороты и нагло прижиматься на красных светофорах.

Сегодня мне напомнили старые ощущения в деталях. И закончилось дело стрельбой, что кажется насмешкой судьбы. Хотя тогда, восемь лет назад, меня не тронули и нарочитой слежкой дело и ограничилось. На четвертый день, когда я уже перестала выходить из дома и ходила из комнаты в комнату и пыталась отогнать ужасные предположения для чего кому-то следить за мной, ко мне постучали. Высокий мужчина, напоминающий юриста в очках в роговой оправе, вручил мне стопку бумаг и сказал, что их нужно подписать к завтрашнему утру. Он как раз приедет вновь и заберет.

— Ты подписала? — Константин стаскивает с плеч пиджак и проводит ладонью по барной полке.

Он приехал десять минут назад и выслушал мои воспоминания, которые затронул сегодняшний странный и сумасшедший день.

— Да. Не стала тянуть до утра. Мне хватило пять минут, чтобы сделать все росчерки.

— И правильно, — он кивает. — Женщинам не стоит играть в мужские игры.

— Ты сексист?