Не твоя семья (СИ)

— Геля, я никогда ни хотел жениться на Марьяне! Я всю жизнь ее знаю и никогда… Просто Олег уехал в Штаты, и Славка за меня начала цепляться. Отец в гости позовет, и они там с Марьяной. То Славка мне пишет и звонит. С Олегом они не общаются, вот она ко мне и потянулась. Ты же помнишь, что она и мелкой была такой же!

Да, это правда. Если двойняшки Загитовых играли по-детски, то Ярослава предпочитала взрослых. В особенности мужчин — ими крутить легче. Только я не сказала бы, что Олег был плохим отцом. Ярослава тянулась к нему: папочка, папочка — было такое.

— Мне неприятно, Тим. Все вроде бы логично, но… — я замолчала. Странное ощущение — делиться болючими эмоциями, когда рядом спит наш сын, но… Это отрезвляло и способствовало конструктиву. Мы точно не сорвемся на крик. — Мне больно, что так вышло.

Если честно, легче не стало. Иногда нужно проораться и отпустить, но как-то не получалось. На чистоту, эмоционально, жестко, со слезами и соплями еще не говорили.

— Геля… Девочка…

— Не нужно, — остановила его. — Давай не будем… Не сейчас…

— Остановимся на кофе? Пусть Егор поспит. Что его будить. — Тимур свернул в макавто и припарковался в стороне. Я осторожно выбралась из машины. Муж пошел за кофе. Егор продолжал спать.

Сегодня было ветрено, но сухо. Пока. Тучи кружили над столицей уже два дня, ноябрь обычно приходил с дождем.

— Я взял капучино с кокосовым сиропом. Ты все еще любишь его?

— Люблю, — ответила почти шепотом и взяла стаканчик. Он помнил. Я тоже: Тимур всегда предпочитал черный двойной американо, без сахара и любых других добавок.

Мы пили молча, оперевшись на тихо урчавший капот ламборджини. Я искоса смотрела на мужа: без привычных галстуков, костюмов и деловых пальто. Куртка, черный свитер под горло, темные волосы трепал ветер.

— Замерзла? — спросил, убирая с моего лица черные прядки. Одну руку обжигал кофе, другую муж, который сжал в своей ладони. Мягко растирал, поглаживал, согревал. Я не находила сил высвободиться.

— Поехали домой. Я замерзла, — нервно отодвинулась. У меня голова кругом. От мужа исходило такое искреннее желание стать к нам ближе. Это не про секс, это про что-то другое. Хотя секс тоже присутствовал, но это же Мантуров: в нем слишком много тестостерона. Ему всегда было нужно много и часто.

После того, как Егор уснул, я спряталась в спальне: пыталась разобраться в себе и своих чувствах. Я злилась на ситуацию с Ярославой, но не верила, что мой Тимур мог привязаться к какому-то чужому ребенку. Я видела его в компаниях детей наших общих знакомых — и никаких особых восторгов. Правда, говорят же, что мужчина любит детей любимой женщины… Неужели?.. Не знаю. Не похоже. Зачем тогда со мной жить? Никаких практических выгод нет.

Определиться с чувствами помогла нежданная гостья. Тимур уехал за мороженым из бывшего макдональдса, а Егор со Шреком рисовали в детской под моим чутким контролем: чтобы абстракция не перебралась на стены, ну и пес остался в своей цветовой гамме.

— Кто это? — проговорила, услышав писк домофона. — Сынок, я быстро, не балуйтесь, — и пошла вниз.

На экране увидела Марьяну. Она посмела прийти к нам домой?! Серьезно?! Я вышла ей навстречу. Прятаться за забором не буду.

— Что тебе нужно? — опустила приветствие и всякую дипломатию.

— Я пришла к Тимуру. Он дома?

Врет. Мы не в каменном веке: телефоны как раз для этого придумали. Она пришла ко мне.

— Еще раз спрашиваю, что тебе нужно? — сложила руки на груди. Марьяна вскинула голову, осмотрела меня с ревнивой неприязнью.

— Зачем ты снова появилась… — прошептала она, не спрашивая, удивляясь. — Почему ты?! Почему всегда ты?! — это уже звучало, как претензия. — Я тоже красивая, и я люблю Тима. Всегда любила!

— Мне мало радости о твоей любви слушать. Сходи к психотерапевту. Я не больница.

— Мы бы с Тимом поженились, если бы ты со своим сыном не вернулась.

— Нашим сыном. Моим и Тимура, — обманчиво мягко напомнила. — Мой сын — его кровь. А ты… — я осмотрела ее с брезгливой жалостью. — Ищи отца для своей девочки в другом месте.

Какие бы отношения между мной и мужем ни были, показывать всяким падальщицам брешь и слабость нашей семья нельзя.

— Не смей говорить о моей дочери! — Марьяна нервно взвизгнула. — Тимур обязан помогать растить ее. Она привязалась к нему! — и ткнула мне в лицо телефоном. — Смотри, видишь, как обнимает его.

Я сглотнула густую горькую слюну. На фотографии Ярослава висела на его локте, а Марьяна стояла рядом и довольно улыбалась. Мантуров, как обычно, с непробиваемым лицом. Ноль эмоций, но сам факт.

— У твоей дочери есть отец, — только и сказала. — А ты, Марьяна, даже не мечтай о моем муже.

— Он бы женился… — пыталась возражать. Я рассмеялась.

— Три года, — напомнила безжалостно. — Ты смотрела на него глазами преданной собаки три года, и Тим не женился. Ты не нужна ему. Смирись.

- Я не...

- Хватит! - оборвала на полуслове. - Ты можешь согнать под мои окна все свое полоумное семейство, но я никуда не исчезну. Знаешь, почему?

Марьяна молчала.

- Потому что Тимур любит меня. Только меня.