Не ты

— Ну, не у меня же! Все бегают, мелькают… Проверки какие-то… Ты весь дерганый, даже приезжаешь не всегда. Но ты не думай, я не в упрек! Просто мне действительно важно знать, что у тебя все нормально!

— Все хорошо, Машенька. Лучше не бывает.

Самохин чмокнул ее в макушку и быстро отстранился. В любой момент в кабинет мог кто угодно войти, и Мура прекрасно понимала, почему он так сделал, но все равно без его таких родных, таких любимых рук ей было ужасно одиноко. Неуютно и как-то зябко…

— Ты же мне скажешь, если что-то будет не так? Пойми, я прекрасно понимаю, что ничем не смогу помочь! Но все же, мне бы хотелось быть рядом. В качестве моральной поддержки, или — я не знаю, как это еще назвать… — Маша смущенно отвернулась, зыркнула на Самохина из-под ресниц. — Я не могу и не хочу быть в стороне, — добавила шепотом.

— Ну, в какой стороне, Маруська? — Дмитрий склонил голову к плечу, пристально разглядывая девушку. — В какой стороне, когда ты — всех сторон пересечение?

Тронутая его словами, Маша улыбнулась:

— Ты никогда меня Маруськой не называл. Только дед и Иван.

— А мне понравилось, как звучит. Тебе идет. Маруська ты и есть, — Самохин дернул краешком губ, и Машу отпустило. И слова его, и улыбка эта скупая… Он совершенно по-особенному улыбался. Не столь часто, как ей бы того хотелось, но, возможно, именно из-за этого так ценны для нее были его улыбки.

— Хочешь, я сегодня с тобою подольше останусь?

Самохин свел брови и покачал головой:

— Это лишнее. Тебе нужно отдыхать.

— А тебе?

— И мне нужно. Я сегодня как раз планировал пораньше освободиться.

Дима не лукавил. В его присутствии уже не нуждались. После проведенного служебного расследования все встало на свои места. Виновные были найдены, возможные последствия случившегося пресечены. Да, он не зря потратил неделю, чтобы не дать делу хода. Договорился. Замял. Урегулировал. Чего Дима не мог решить — так это того, что делать с правдой, закономерно всплывшей наружу? Как поступить с сыном, воткнувшим ему в спину нож? Самохин не ожидал… Вообще не был готов к такому повороту событий. Он просто не находил объяснений поступку Севы и оттого, еще больше недоумевая, болел от его предательства. А может, напротив, все ему было понятно…

— Я тогда тебя дома буду ждать, — обрадовалась Маша. А он, как магнитом притягиваемый ее улыбкой, вновь подошел вплотную. Провел костяшками пальцев по ее идеально гладкой щеке. Дима не мог не думать о том, действовал ли его сын сознательно. По всему выходило, что у его поступков был лишь один мотив. Он хотел подставить Машу.

— Ты ведь хотела встретиться с Лизеттой?

— Ой, и правда… Но ты же, вроде, освободишься пораньше? Или нет?

Да, он будет стараться. Потому что больше всего ему хотелось наверстать упущенное время рядом с ней.

— С подружкой все же встреться. Не то она подумает, что я тебя под замком держу.

Маша сморщила нос и насмешливо фыркнула:

— Если бы у Лизетты были хоть какие-то сомнения на этот счет, она бы уже примчалась меня выручать. Так что, имей в виду, дорогой.

Смех смехом, но Маша была почти уверена, что еще чуть-чуть, и Лизка бы на полном серьезе именно это и сделала. В последнее время они редко виделись с подругой, что было нонсенсом для них обеих. Но Муру закрутила любовь. И, наверное, было закономерно, что все другое на время отошло на второй план. Маша не сомневалась, что и Самойлова это прекрасно понимала, а потому ни в коем случае на нее не обижалась.

С Лизкой она договорилась встретиться в кафе, которое они, как и большинство сокурсников, облюбовали сразу после поступления. Приятный интерьер, хорошая музыка и довольно демократичные цены, что еще нужно простому студенту?

— А вот и наша пропажа! — воскликнула Лизетта, взмахнув рукой, чтобы привлечь внимание Муры.

— Привет, Лиз.

— Привет, влюбленная! Совсем ты меня забросила!

— Ну, извини. Ты ведь знаешь, как это, — мягко улыбнулась Маша.

— Не-а, — отмахнулась Лизка. — Не всем везет так, как тебе. Но я рада, что у вас все хорошо. Хорошо ведь? — вскинула холеную бровь.

— Хорошо, — послушно кивнула Маша. — И очень серьезно.

— Даже так? — Самойлова восхищенно сверкнула глазами и с интересом подалась чуть вперед.

— Угу. Я… мы… мы даже о ребенке подумываем.

— О ребенке? Ты сбрендила? Зачем он тебе в двадцать лет?

Улыбка Маши растянулась до ушей — уж очень забавно выглядело удивление Лизетты.

— Поймешь, когда полюбишь.

— Ну, не знаю… Дети — такой гемор, Маш. Хотя, может, в этом что-то и есть, — Лизетта задумчиво постучала по подбородку наманикюренным пальчиком и задумчиво поджала губы.

— В чем?

— В раннем материнстве.

— И что же? — улыбнулась Мура, спрятавшись за картонкой с меню.