Не убежать от искушения

И вновь в ее голосе послышалась обида. Словно он разбередил в ней старую рану. История принимала очень увлекательный поворот.

— Я знаю, что вы не настолько любите деньги.

— И я не продаюсь.

— Это я тоже знаю, поэтому мне так обидно это слышать, — сказал Алекс понимающим тоном. — Как-никак речь о том, чтобы быть моей женой. Женой, мисс Джеймс, а не любовницей.

Милли качала головой из стороны в сторону.

— Учитывая тему разговора, вы можете называть меня просто Милли.

В воздухе окончательно запахло победой. Алекс с самого начала знал, что она согласится. Милли не убежала от него, не дала ему пощечину. Он знал, что рано или поздно эта крепость падет.

— Замечательно, Милли. Может, присядете?

— Спасибо.

На дрожащих ногах Милли подошла к одному из мягких кожаных кресел и медленно опустилась. Ее ноги теперь были скрещены, ладони лежали на коленях. Алекс снова беседовал с английской аристократкой.

— Вы можете включить свет? — попросила она. — Я вас еле вижу. И я ни разу не видела вас вблизи. Согласитесь, это странно при таком-то разговоре.

Алекс вздохнул и скрестил руки на груди.

— Я не люблю свет.

— Вы к тому же еще и вампир?

Она начала с ним шутить. Еще один хороший признак.

— Я не вампир и не оборотень. — Алекс повернулся к ней так, чтобы Милли не видела одну сторону его лица. Ту другую. Худшую. — Я включу свет, когда мы обсудим пару деталей.

— Почему я? — спросила Милли.

— Потому что вы здесь, — ответил Алекс, как будто ответ и без того витал в воздухе. — Вам нравится мой дом и этот остров. К тому же мой помощник Янис очень хвалил вас как домработницу.

— Янис обо мне докладывал?

— Исключительно по работе.

— Вот как, — ответила Милли, как будто успокоившись. — Янис и его жена очень добры ко мне.

— Приятно слышать. С Янисом мы, можно сказать, друзья.

Все складывалось как нельзя лучше. Милли нравилось здесь жить, и ей нужны были деньги. Оставалось понять главное: станет ли она спать с ним, увидев его лицо?

— Неужели слов Яниса достаточно, чтобы взять меня в жены? — спросила Милли.

— Да.

— Вы серьезно? — Заснувший в ней циник пробудился снова. — И вам все равно, что вашей жене нравится, а что нет? Есть ли у нее чувство юмора или чувство собственного достоинства? Какой матерью она станет вашим детям?

Алекс поджал губы.

— Думать об этом — для меня большая роскошь.

Повисла долгая пауза. Милли не говорила ни слова, и Алекс видел, как чувства одно за другим меняют ее лицо. Вот страх, вот нерешительность, вот интерес. А вот что-то еще. Что-то тяжелое, мрачное. Может быть, чувство вины. Воспоминание о чем-то печальном. Его предложение открыло в ней старую рану, это понятно. Теперь предстояло узнать, кто и как нанес ей эту рану.

— Почему наследник? — спросила наконец Милли. — Признаться, звучит немного старомодно.

— Звучит как раз логично. Мне нужен ребенок, которому я передам свой бизнес.

— Сын?

— Или дочь. Не имеет значения.

Милли откинулась на спинку кресла. Глаза ее сузились.

— Должно быть что-то еще, — сказала она. — Вы чего-то недоговариваете.

— Если у меня не будет наследника, — продолжил Алекс, — то бизнес перейдет моему сводному брату. Который пустит все наследство под откос в первый же месяц.

— Но бизнес — это не титул. Почему он должен перейти именно сводному брату?

Алекс мысленно досчитал до десяти. Нужно было как-то успокоиться — воспоминания уже атаковали его в полную силу. Кристос, такой бледный и слабый. Худая рука, тянущаяся к нему. Умоляющий голос. И Эцио — пьяный в ночном клубе. Эцио на все плевать. Он и не думает прощаться с родным братом.

— Потому что мой отчим включил это условие в завещание, — негромко проговорил Алекс. — Этот бизнес изначально принадлежал ему. Он завещал его мне, уже будучи при смерти. Но в завещании есть пункт о моем наследнике. Если у меня не будет детей, все перейдет к сыну моего отчима. Моему сводному брату Эцио.

— Простите, но это уж совсем старомодно.

Алекс склонил голову набок.

— В Греции сильны семейные традиции.

— Но речь о вашем отчиме, — заметила Милли. — Вы не кровные родственники.

— Он был мне как родной отец, — с грустью ответил Алекс.

— А вы не можете усыновить ребенка? Или найти суррогатную мать?

— Мне тридцать шесть лет. А я хочу передать бизнес, будучи здоровым и в твердом уме. К тому же я считаю, что у ребенка должны быть и мать, и отец.

— Но что, если я не смогу забеременеть? — спросила Милли.

— До свадьбы вы пройдете полное медицинское обследование.

Милли послушно пожала плечами.

— Вы планируете одного ребенка или?..

Впервые за время их разговора Алекс улыбнулся. Но даже в полумраке Милли видела, что это была невеселая улыбка.

— Нет, одного достаточно. После родов я оставлю вас в покое.

Но Алекс знал, что, забеременев, она и сама не приблизится к нему. С таким-то лицом.

— Все это слишком неожиданно, — сказала Милли после затянувшейся паузы. — У меня путаются мысли.

— Но вы хотя бы в раздумьях.

Милли покачала головой и виновато выдохнула:

— И я сама не знаю почему.

— Может, из-за пяти миллионов?