Не убоюсь я зла

— Понятно, — медленно проговорил Иоганн. — Джейк, я должен перед вами извиниться.

— За что? Как вы можете оскорбить кого-то словом или действием, когда юридически вы non compos mentis [2]?

— Фу ты! Ни за понюшку табаку. Да, нож в самое сердце. Дорогая, милая Иоганна, тебя бы следовало утопить при рождении. Ее мать, моя дочь Эвелин, то и дело усаживала ее мне на колени и напоминала, что мы тезки. Это отродье нарочно писала мне на брюки, только так и выражалась ее привязанность. Значит Джун, Мария и Элинор стакнулись с Иоганной. Неудивительно…

— Иоганн, им почти удалось добиться своего. Мне пришлось крутиться, словно черту перед крестным знамением, чтобы ваше дело было передано судье Мак-Кемпбеллу. И даже когда это удалось, суд чуть было не передал опекунство миссис Севард. Только то, что я был вашим поверенным пятнадцать лет кряду, заставило их решить дело в мою пользу. Это и еще одно…

— Что?

— Их глупость. Если бы они сразу стали добиваться опекунства, они могли бы преуспеть. Но вместо этого они сперва попытались объявить вас юридически мертвым.

— Отлично! Джейк, как вы думаете… позже… смогу я вычеркнуть их имена из моего завещания?

— Вы можете сделать даже больше. Вы сможете пережить их.

— Да, похоже, что смогу. Я так и сделаю! Это доставит мне преогромное удовольствие.

— Попытка объявить вас мертвым не представляла серьезной опасности, она была просто глупой. Им попался глупый юрист. Суду потребовалось всего четыре минуты, чтобы разобраться в этом и привести дело в соответствие с прецедентом «Владение Парсонса против Род-Айленда». Я надеялся, что больше их не увижу; их стряпчий с липовым дипломом юриста был поставлен на свое место. Затем в дело вмешался Паркинсон… а его юрист далеко не глуп.

— Паркинсон? Наш малыш Парки, наш сумасшедший экс-директор?

— Да, он.

— Гм-м. Фон Ритер был прав: не стоит никого унижать без особенной нужды. Но он-то с какого конца причастен к этому делу?

— Ни с какого. Просто Паркинсон и юрист его тещи торчали на каждом заседании и вносили свою посильную лепту. Иоганн, я не стал просить суд пересмотреть ваше дело после выздоровления: наши свидетели не могли поручиться, что вы когда-либо поправитесь и сможете вести свои дела. Поэтому мы согласились на то, чтобы признать вас временно недееспособным, и застали их врасплох. Я уговорил нашего прокурора, и он внес предложение назначить меня вашим опекуном. Сошло, слава Богу. Но, Иоганн, как только я стал опекуном, я начал тасовать акции. Несколько недель большая часть ваших акций была у Тила. С ним все в порядке, вы сделали хороший выбор. Тил купил все ваши акции — они теперь у меня — на деньги, которые я же ему и одолжил. Это была честная сделка, комар носа не подточит. Словом, ваши акции, которые я продал ему за свои же деньги, плюс акции самого Тила, плюс мои акции составили контрольный пакет… потому что я знал: если проиграю, то на следующий же день явится Паркинсон с доверенностью на ваши акции, подписанной вашими внучками, потребует созвать собрание акционеров и выпихнет меня из председательского кресла, а Тила — из директорского. Но я не стал сам покупать ваши акции — иначе в суде я предстал бы заинтересованным лицом, и наши оппоненты могли об этом пронюхать. В какой-то момент все висело на волоске, Иоганн.

— Ну что ж. Я рад, что мы выбрались из этого болота.

— Нет еще. Они не успокоятся. Впрочем, вам нечего об этом волноваться.

— Джейк, я и не собираюсь волноваться. Я намерен мечтать о птицах и пчелах, о кудрявых облачках и наслаждаться замечательным вкусом пшеничного крема. И чернослива. Я просто очень рад, что мой стариннейший друг не воткнул в меня нож, пока я был без сознания, и мне очень жаль, что я на секунду мог предположить, что вы способны на такое. Но я попрежнему считаю вас робким, трусливым, вонючим негодяем, потому что вы не хотите сделать для меня сущий пустяк — принести зеркальце. Ладно, поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Если так надо, то я могу и подождать. Я понимаю, почему вы не хотите перечить психологу: когда я поправлюсь, мне придется идти в суд и убеждать судью Мак-Кемпбелла, что я пока что не спятил.

— Я рад это слышать. И я рад видеть, что вы поправляетесь, Иоганн. Вы снова стали самим собой, таким же неразумным старым негодяем с отвратительным характером, каким были всегда.

— Спасибо, Джейк, — усмехнулся Иоганн. — Я тоже рад видеть вас в добром здравии. Пусть никогда не наступит такой день, когда мы будем вежливы друг с другом. Что еще нового? Ах, да! Где, черт возьми, моя секретарша? Я имею в виду Юнис. Среди этой банды киднеперов нет никого, кто бы ее знал… и никто не хочет помочь мне найти ее. Гарсиа знает ее в лицо, но он утверждает, что не знает, где она, и что он слишком занят, чтобы быть у меня на посылках. Он посоветовал мне спросить вас.

Саломон, казалось, растерялся.

— Вы знаете ее адрес?

— Где-то на севере города, Я думаю, он есть у моего бухгалтера. Минутку! Вы же однажды отвозили ее домой, я точно это помню.