Не учите меня жить!

— Фигушки, — буркнула я. — Закон женской солидарности гласит: если парень гуляет с девушкой, а потом бросает ее, девушкины соседки по квартире вычеркивают его из своей жизни навсегда.

— Люси, — повторил Дэниэл очень серьезным тоном, — мне нужно что-то тебе сказать.

— Так говори, только побыстрей.

— Знаешь, никогда в мыслях не было, что произнесу такое, но… ну… Люси, я по тебе скучаю.

Я почувствовала легкий приступ грусти. Но для меня грусть в порядке вещей.

— Ты не звонил все лето, — напомнила я.

— И ты не звонила.

— А как я могла? Ты встречался с другой, и она меня убила бы.

— И ты тоже встречалась с другим, — возразил Дэниэл.

— Ха! Гас ведь не был для тебя опасен, верно?

— Не сказал бы.

— Знаю, что ты имеешь в виду, — вздохнула я, и глаза мои при мысли о Гасе увлажнились. — Пусть он невелик ростом, но в рукопашном бою может постоять за себя.

— Нет, я не об этом, — сказал Дэниэл. — Ему нет нужды работать кулаками. Чтобы вывести меня из игры, хватило бы и пяти минут его скучной болтовни.

Я пришла в ярость. Это Дэниэл-то смеет называть Гаса скучным! Настолько нелепо, что даже спорить лень.

— Извини, — спохватился он. — Не нужно было говорить. На самом деле с ним очень весело.

— Ты серьезно?

— Нет. Но я боюсь, ты бросишь трубку и откажешься со мной встретиться.

— Правильно боишься, — сказала я. — Потому что у меня нет никакого желания тебя видеть.

— Люси, пожалуйста, — жалобно попросил он.

— А зачем? Ты такой жалкий — только-только остался без женщины, и твое самолюбие уже не может это вынести, и вот ты звонишь старой доброй Люси…

— Боже, — перебил он, — если б мне надо было потешить самолюбие, ты была бы последней, к кому я обратился.

— Тогда зачем тебе со мной встречаться?

— Потому что я по тебе скучаю.

Весь мой запас оскорблений моментально иссяк, и Дэниэл это понял.

— Мне не скучно, — очень серьезно продолжал он. — Я не страдаю от одиночества, не ищу женского общества, не нуждаюсь в утешении. Просто хочу видеть тебя. Только тебя, никого больше.

Наступила пауза. Трубка просто вибрировала от искренности, и я чуть было ему не поверила.

— Послушай, что ты говоришь, — усмехнулась я. — Думаешь, способен обаять любую девушку на своем пути?

Но, несмотря на весь этот яд, в моих словах промелькнуло что-то еще. Облегчение, быть может? Хотя сдаться сразу я не могла: это его разочаровало бы.

— Знаешь ведь, что твои обычные методы обольщения на меня не действуют, — напомнила я.

— Знаю, — согласился он. — А еще знаю, что если ты придешь, то вести себя будешь отвратительно.

— Правда?

— Ты назовешь меня треплом и… и…

— Донором спермы? — услужливо подсказала я.

— Да, донором спермы. И еще бабником, верно?

— Конечно. Ты даже представить себе не можешь, сколько у меня всего для тебя припасено.

— Вот и ладно.

— Дэниэл Уотсон, ты ненормальный.

— Но ты со мной встретишься?

— Но мне и здесь неплохо.

— Что ты делаешь?

— Валяюсь…

— Можешь валяться и у меня.

— Ем шоколад…

— Я куплю тебе шоколада, сколько пожелаешь.

— Но я читаю замечательную книжку, а ты захочешь, чтобы я с тобой разговаривала…

— Не захочу. Даю слово.

— И потом, я не накрашена и ужасно выгляжу.

— Ну и что?

Когда я спросила, как же мне добраться к нему домой, капитуляция моя была полной и окончательной.

— Я приеду и заберу тебя, — предложил Дэниэл.

На что я закинула голову и безжалостно расхохоталась.

— Что тут смешного? — не понял он.

— Дэниэл, — сказала я, — спустись на землю. Как, по-твоему, почувствует себя Карен, если увидит у подъезда твою машину?

— Ах да, конечно, — пристыженно пробормотал он. — Как я мог быть настолько нечуток?

— Не валяй дурака, — фыркнула я. — Мы все знаем, что ты нечуток — в конце концов, ты ведь мужчина. Нет, я имею в виду, если она поймет, что ты приехал ко мне, а не к ней, то убьет тебя. И меня, — добавила я, поежившись от внезапного страха.

— Ладно, придется придумать что-нибудь другое, — сказал Дэниэл.

Я приготовилась услышать, что наша встреча не состоится.

— Идея! — воскликнул он. — Буду ждать тебя у светофора. Там она меня ни за что не заметит.

— Дэниэл! — возмущенно завопила я. — Как ты можешь?! А впрочем, ладно!

Собираясь, я не могла отделаться от чувства, что кого-то обманываю, и оно пугало и будоражило меня.

Я не обещала Карен, что не буду видеться с Дэниэлом. Вслух не обещала. Но я знала, что она ждет от меня ненависти к Дэниэлу за то, что он сделал с нею. Женская солидарность требовала полного бойкота тем, кто с нами плохо обошелся. Если одну из нас бросал парень, он лишался удовольствия общаться со всеми тремя.

Но, едва заговорив с Дэниэлом, я поняла, как сильно по нему соскучилась. Теперь, когда мы вроде бы снова стали друзьями, я могла без опаски признаться в этом. И в груди у меня сладко ныло, как всегда бывает, когда с кем-нибудь помиришься.

С Дэниэлом весело, а веселья мне в последнее время отчаянно не хватало.

Мне уже опротивело, что мы с Карен и Шарлоттой слоняемся по дому с кислыми физиономиями, почти ничего не едим — возьмем печеньице, откусим уголок, отложим и забудем.