Не уходи

Дитер наблюдал в буссоль, как десантные баржи, вздымаясь и опускаясь на волнах, приближались к берегу. Они уже находились почти на расстоянии прямого выстрела. Еще три минуты… две. Дитер начал по телефону отдавать приказы артиллеристам:

— Цель номер один, всеми орудиями, дальность четыре восемь пять ноль, прицел двадцать, осколочным…

Очередной залп с кораблей обрушился на скалу. С потолка посыпались камни, удушающий дым пополз в амбразуры, людей отшвырнуло к стенам.

Дитер остался у буссоли. Наблюдательный пункт был построен таким образом, что мог выдерживать огонь прямой наводкой корабельной артиллерии. Все береговые батареи остались целы и ждали приказа. Одна минута… тридцать секунд… Серая масса десантной баржи надвинулась на берег… Опустился трап…

— Цель номер один, — крикнул Дитер в трубку. — Огонь!

К половине двенадцатого Дитеру стало ясно, что сопротивление бесполезно. Несмотря на шквальный огонь артиллерии и минометов, американцы занимали пляж. Они взбирались на утесы и продвигались вперед по минным полям, оставляя позади убитых и раненых. Немецкая батарея левого фланга была уничтожена огнем базук, батарею правого фланга захватили десантники.

— Атакующие заняли пляж и продвигаются в глубь территории, — сообщил Дитер на центральную батарею. — Колонна с боеприпасами разбита, снарядов больше не будет. Готовьтесь к ближнему бою.

Немцы потерпели поражение, и Дитер понимал это. Как бы сейчас пригодились танковые дивизии, которые Гитлер упорно не желал передавать им! Американцы штурмовали скалы, и уже не было никакой возможности отбросить их в море. Они высадились на землю Франции и не собирались покидать ее.

В памяти Дитера всплыло лицо Лизетт. Он увидел ее глаза, светящиеся от любви к нему, пухлые губы, водопад шелковистых волос. Американцы займут Вальми, и с ней все будет в порядке.

— Прости, любимая, — прошептал Дитер и повернулся к своим солдатам. — Приготовьтесь оставить наблюдательный пункт и вступить в бой с противником, — скомандовал он и обратился к Гальдеру: — Вперед! Зададим хорошую трепку этим сволочам!

* * *

Лизетт захлопнула дверь перед немцами и побежала к лестнице, но они ворвались и сбили ее с ног. Форма на немцах пропиталась потом и запахом пороха. Они сразу направились к лестнице, решив превратить верхние комнаты замка в огневые позиции. Лизетт поднялась и бросилась в холл, громко крича, чтобы предупредить Люка Брендона. Немцы уже поднимались по лестнице.

Чуть отставший офицер обернулся, схватил девушку за руку, швырнул на пол и вскинул пистолет.

Лизетт, не отрывавшая глаз от направленного на нее пистолета, не видела, как Дитер распахнул массивную дубовую дверь и выпустил очередь из автомата.

Трое солдат обернулись и застыли на лестнице, с изумлением наблюдая за тем, что происходит внизу. Майор вермахта с окровавленным лицом и в изодранной форме застрелил немецкого офицера.

В это время наверху, у лестницы, появился Люк. Навалившись на перила, он открыл огонь из револьвера. Застигнутые врасплох солдаты, убитые и смертельно раненные, покатились вниз по ступенькам. Лизетт услышала, как Дитер выкрикнул ее имя, увидела, как он шагнул к ней. Она крикнула ему, чтобы он не стрелял, и в эту секунду Люк вскинул револьвер и выстрелил. Дитер рухнул на пол, и на груди его расплылось кровавое пятно. Лизетт поднялась и бросилась к нему, вопя от ужаса. Дитер чуть поднял голову и посмотрел на нее. Уголки его рта тронула улыбка.

— Дитер! Не умирай! Господи, прошу тебя, не дай ему умереть! — Рыдая, Лизетт опустилась возле него на колени.

— Прости, любимая, — прошептал Дитер. — Я не знал, что у тебя здесь другой защитник.

Лизетт задыхалась. Кровь Дитера заливала ее и пол.

— Не разговаривай. Береги силы! Я перевяжу тебя.

— Слишком поздно, любимая, — прошептал Дитер. — Я просто хотел… попрощаться. — Он захрипел. Лизетт обняла его, прижала к себе.

— Нет, милый! — в отчаянии вскричала она. — Ты не умрешь! Я не позволю тебе умереть! — Она повернулась к Люку, который спускался по лестнице, держась за перила. — Помогите мне! Ради Бога, помогите!

— Не понимаю… — Люк оглядел немца, умиравшего на руках у Лизетт, застреленного им офицера и троих солдат, которых застрелил сам. — Не понимаю… — удивленно повторил он.

— Принесите бинты, — взмолилась Лизетт. — Пожалуйста!

— Не надо, — прошептал Дитер, взяв ее за руку. Он чувствовал, что англичанин стоит над ним, но не видел его. — Позаботьтесь о девушке, пока все не кончится, — еле слышно попросил Дитер. — Позаботьтесь о ней… и о ребенке. — Зная, что жизнь покидает его, он в последний раз посмотрел на Лизетт. Глаза ее были полны слез. Прекрасные глаза. Глаза, в которых мужчина может утонуть. — Я люблю тебя, Лизетт. — Голова Дитера безжизненно упала на грудь Лизетт, пальцы разжались, и рука безвольно повисла.

Она потеряла его! Лизетт всегда боялась потерять Дитера. Она любила его всем сердцем, душой и телом, и вот он умер. Рыдая, Лизетт прошептала его имя и крепче прижала к груди голову Дитера. Все, прощайте мечты о счастливом будущем!

Смущенный Люк спросил:

— Кто он такой?