Хомяк замер и, как мне кажется, внимательно, с пристальным прищуром наблюдает за мной из клетки. Видеть вдаль без очков в последние лет пять у меня получается (как и многое прочее) очень неважно. Поэтому, скорее всего, я додумываю неразличимое, дополняю нечеткое однажды подмеченным и, как водится, собственными фантазиями. Допускаю, что хомяк банально спит в позе смиренного суслика. Морда верноподданически обращена ко мне. На всякий пожарный. Окликнет хозяин – достаточно будет открыть глаза. Минимализм движений. Равно как и усилий. Чертовски экономичное решение.
Я часто застаю хомяка в этом предупредительном состоянии и умиляюсь, вспоминая свою службу в армии…
Второй раз казарму за утро вспомнил. Не к добру.
Уж я в карауле наэкономил силенок.
Третий.
Третьей! После третьей гауптвахты грозили сослать в штрафбат, да тут Афган по разнарядке подвернулся. И суждено мне было оказаться внесенным командирской рукой в список добровольцев. Коротенький, надо сказать, списочек. Имен на пять. Даже закорюку за меня поставил, причем похоже. Попрактиковался, видать, на славу. Или от природы дар. Вот и свалил в предчувствии дурного от этого дара в военное училище. Как от греха… А мне руку «добровольческую» на плацу жал, сынком величал.