Не умирай в одиночку

– Да чихать я хотела на его фигуру и волосики, – фыркнула Юлька. – Он со мной беседовал, как зажравшийся капиталист, терпеть таких людей не могу. Добро бы из грязи в князи вылез, сам всего добился… А он фирму открыл на мамины деньги. Мамашка то его всю жизнь торговкой была, директором ЦУМа. А после перестройки и вовсе приватизировала его в собственность, кинув полтора десятка акционеров…

– Ты злишься, потому что он тебя не захотел, – поддела я Юльку. Она снова фыркнула.

– Ага, не захотел, как же… Пока мы с ним в одиночестве сидели, так и стрелял своими масляными глазками, да тут его выдра крашенная зашла, так он и стух сразу, как будто помидоров объелся.

– Почему ж тогда он импотент? – удивилась я. – Может, просто верный муж?

– Ты его выдру видела? Это ж как надо любить такой ужас, чтобы быть ему верным? Просто его кикимора держит в руках хороший капиталец. Она же тоже дочка богатея местного, к нему с приданным в дом пришла. Вот он на ней и женился.

– Что-то я ее на лицо не помню, – нахмурилась я. – Как она выглядит?

– Ой, белесая такая, как тряпка застиранная, и глаза рыбьи, бесцветные и неживые. Да ты ее сто раз видела… Помнишь, в этом году на Восьмое марта в мэрии нас всех поздравляли?

– Это когда все закончилось грандиозной попойкой и случкой в бассейне в компании мэра и губернатора? – осведомилась я.

– Ну… Про случку тебе виднее, я на ней не присутствовала. Так вот, она тоже там была, напилась как свинья еще на приеме и, по слухам, даже плясала голая, пока не приехал за ней ее пернатый хищник.

– Все равно не помню, – нахмурилась я. – Наверное потому, что я быстро опьянела и культурно блевала в сортире. А потом я тоже уехала и все веселье пропустила. Но у меня есть фото! – похвасталась я.

– Надеюсь не те, где тебя тошнит над унитазом? – притворно ужаснулась Юлька.

– Нет, к счастью этот момент история не запечатлела. Снимал, кстати, знаешь кто? Ныне покойный Виталий Ефимов. Это был его последний выход в свет. Он там тоже упился и укусил за задницу супругу губернатора. После чего его выкинули мордой в снег. Он потом из мести разослал всем фотографии, и даже грозил, что опубликует их где-нибудь, но ему никто не внял, а публиковать и подавно не стали.

– А у тебя эти фото дома? – оживилась Юлька.

– Нет, здесь. Дома могут дети увидеть, что их мама совсем не пример для подражания. Бывает, взгрустнется, так я достану фото из шкафчика, посмотрю на нашу власть в неглиже, так сразу жить хочется.

– Да ты что? Покажи!

– Ладно. А ты чайник поставь и пошарь у меня там, в шкафу, а то мне так есть охота, что желудок уже в узел завязался.

– У меня окорочка копченые есть, – обрадовалась Юлька. – Купила вот домой, а то я сегодня у родителей ночую, они на работе в ночь, а готовить мне в лом.

Фотографии куда-то запропастились. Я перерыла весь шкаф, но так и не нашла. Юлка же тем временем организовала на моем письменном столе целый банкет. Расстроенная, я уселась в кресло, а потом вскрикнула от радости, вспомним, что фото я убрала в другой шкаф, вместе со старыми бебехами, которыми редко пользовалась. Усевшись за стол, мы накинулись на еду, вырывая друг у друга фотографии. Руки после копченых кур были жирными, салфеток в кабинете не было. Пришлось вытирать руки полотенцем, которое я давно уже намеревалась постирать, а еще лучше – выбросить. Уж больно он смахивало на половую тряпку, щедро посыпанную порошком тонера для принтера, бурых разводов от чая и кофе и серыми пятнами вовсе уж непонятного происхождения.

– Ну, и где тут мадам Соколова? – буркнула я, разглядывая глянцевую россыпь фотографий.

– Вон она, – ответила Юлька, ткнув ногтем в одно из групповых фото, – возвышается над вами, как Пизанская башня…

На фото четыре женщины стояли тесной кучкой. Среди них я обнаружила себя, ухмыляющуюся полупьяной улыбочкой. Рядом со мной стояли начальница департамента здравоохранения и начальница департамента образования, а с самого краю кренилась высокая ярко накрашенная блондинка с замысловатой прической на голове, в которую были воткнуты проволочки со стразами. Прическа уже изрядно подрастрепалась и сбилась на один бок, а проволочки с блестящими камешками придавали мадам Соколовой вид инопланетного чудища со спутниковой антенной на затылке. Впечатление усиливала слегка поплывшая тушь на ее бесцветных рыбьих глазах. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что крен давала не только Соколова, но и все мы. Видно выпито было много.

– А почему тебя не было на банкете? – спросила я.

– Ты что, сдурела? Кто бы меня позвал? Я простая журналистка, пусть и выпускающий редактор была на тот момент, но для такого гарного элитного общества рылом не вышла. Там начальство гуляло. А мне на торжественной части вручили три чахлые гвоздички и открытку – вот и весь праздник. Насколько я знаю, из простых журналистов там была только Гаврилова. Но та в любую щель пролезет без мыла. Она, если мне не изменяет память, туда без приглашения заявилась.

Я захихикала.

– Ты чего? – удивилась Юлька.