Не умирай в одиночку

Яна заорала. Я тоже подскочила, потому что нападения пернатого агрессора не ожидала. Яна махнула рукой, и какаду свалился на пол. Яна занесла ногу, чтобы наступить на него, но я оттолкнула ее в сторону так, что она врезалась в дверной косяк. Схватив попугая, я прижала его к груди. Он вырвался, взлетел и уселся на стол, агрессивно раскрыв крылья, чтобы казаться больше. Кот нервно взвыл и припустился из кухни наутек.

– Сумасшедший дом, – прошипела Яна и почти вприпрыжку понеслась к выходу. – Артем, я жду тебя в машине! – крикнула она напоследок и хлопнула дверью. Я села на стул и погладила попугая по спине. Он повернулся ко мне и нервно зачирикал, всем своим видом показывая, что он думает обо мне и моей ласке в частности. Я нашла в вазочке крекер и сунула ему. Он немедленно начал его поедать, зажав в одной лапе. Весь его вид говорил о непередаваемом блаженстве.

– Юль, ты мой телефон не видела? – спросил Артем.

– Он где-то на диване или в кресле, – ответила я. Артем вошел в кухню уже одетый, несколько неряшливо, правда. Из-под куртки торчала кофта, шапка была одета косо.

– А где мама?

– Она ждет тебя внизу в машине.

– А, понятно. Ну, пока. Я побежал.

– Беги, – улыбнулась я, – папе только позвони и скажи, что ты уехал.

Артем кивнул и помчался по лестнице, забыв закрыть за собой дверь. Я поднялась и заперла ее. На душе было как-то кисло. Схватка с Яной меня вымотала. Сейчас хотелось ласки и понимания. Но Валера на работе как минимум до шести часов.

Я позвонила в больницу, где мне сообщили, что улучшения ни у Никиты, ни у Толика нет. С горя я достала из холодильника упаковку мороженого и в один присест сожрала ее. Кот все это время умильно поглядывал на меня и осторожно трогал лапой за ногу, напоминая, что он тоже любит крем-брюле. Я отломила ему кусок и бросила на тарелку. Попугай немедленно спикировал вниз и сунул клюв в тающую горку, после чего заорал и улетел в клетку, заперев ее за собой.

Я бездумно переключала каналы на телевизоре, а потом и вовсе выключила его. Вспомнив о коробке с фотографиями, которую Валера зачем-то притащил из своего загородного дома, я решила, что заморские виды меня утешат. Да и место для вояжа следовало приглядеть.

Фотографом Валерий был умелым. Мне по долгу службы частенько приходилось и самой снимать, и иметь дело с фотографами всех мастей. Поэтому я со всей уверенностью могла сказать, что имела дело с профессионалом. На каждом снимке были видны каждый камушек, каждая веточка. На портретах отчетливо виднелась даже пористость кожи. Каждый пакет с фотографиями был пронумерован, на нем была наклеена или написана история снимков. Здесь было все. И величественная готика Праги, и зной раскаленного Каира, и мягкие бризы Кипра, и таинственность греческих колонн. Но больше всего там было гор, заснеженных, глубоко-синих, как застывшее море, многослойных и приветливых. А над ними сияло небо. Все небо. Небо. Бездонное, как его глаза, как Марианская впадина, куда я погружалась каждый раз, оказываясь в его объятиях. Он умел смотреть как-то так… Со значением, словно ему было известно каждое мое движение. А я вдруг для себя решила, что иногда (ах, это сладкое слово «иногда») быть покорной и безвольной так приятно. И я размечталась, валяясь прямо на полу, на шикарном белом ковре, предаваясь отнюдь не целомудренным мыслям. А за окном уже было почти совсем темно. И падал снег, белыми хлопьями, тихими и мягкими, как кошачьи лапы.

Пакет, который я потянула из коробки, поддавался с трудом. Он почему-то был воткнут как-то сбоку, небрежно и как бы впопыхах. Я дернула его на себя, и он лопнул, засыпав пол глянцевыми снимками. Я поглядела на них и усмехнулась. Брюнетки, блондинки, рыжие… Одетые и не слишком… Список побед. Почетная книга Дон Жуана. Ну-с, кто тут у нас? Брюнетка, блондинка, опять брюнетка, рыжая, пегая, с неудачным мелированием…

Наргис…

Я подскочила так, как будто мне за шиворот высыпали пригоршню льда. Это фото было как привет от призрака. Я испугалась, поднялась и включила верхний свет. Одного торшера мне теперь было мало. Каким-то холодом повеяло от темного окна. Оно выглядело зловещим. И снег уже не радовал. Он заметал следы.

По большому счету, здраво рассудила я, ничего удивительного в том, что у Валеры оказался снимок Наргис, нет. Они ведь были знакомы. И вполне возможно, что когда-то у них был роман. Но, несмотря на здравый смысл, мне это не понравилось. Я подошла к окну и задернула шторы. Почему-то казалось, что кто-то недобрый пялится сейчас прямо на меня из этой мрачной мглы. В комнате было слишком тихо, не по-доброму. Я нашла пульт от музыкального центра и нажала на кнопку. Заиграл забытый Артемом «Рамштайн», что едва не довело меня до Кондратия. Я спешно надавила еще несколько кнопок, и в динамиках весело запела Сердючка, обещая, что все будет хорошо.

Я молча стояла над кипой фотографий, а потом решительно подняла их и уселась на диван, отложив фото Наргис в сторону. Брюнетка, блондинка, блондинка, блондинка… Блондинка? Катя???

Катя, с ником Лапа, труп которой не могли опознать в милиции…