Не унывай!

…Если к правде святой
Мир дорогу найти не сумеет,
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!

Очень хорош был конец второго акта. Звучала симфоническая музыка, обитатели ночлежки в пьяном угаре начинали подтанцовывать на нетвердых ногах, и казалось, что они, кем-то завороженные, вот-вот улетят в космос. Это производило колоссальное впечатление: на сцене была ночлежка, оборванные жители которой уже ни на что не надеялись в жизни, а на переднем плане умирала Анна, жена Клеща (Миллиоти), и ее утешал Лука (Кваша).

Для меня спектакль «На дне» был школой раскрепощения. Я играла Квашню, и Галина Волчек, в отличие от режиссеров предыдущих спектаклей в других театрах, сделала эту героиню веселой, неунывающей и страстно желающей выйти замуж. Наверное, я была еще сильно зажатой артисткой, и мне было трудно. Секс – не мое поле деятельности…

Я стеснялась, когда говорила Евстигнееву: «Ты со мной жить не захочешь… ты вон какой! А и станешь жить со мной – не больше недели сроку… проиграешь меня в карты со всей моей требухой!» И все боялась, что с недостаточной женской смелостью говорю это. Я даже делала себе накладную грудь, чтобы быть более сексуальной.

Для более правдоподобного образа Квашни я попросила театр купить у моей соседки Марьи Александровны вязаную кофту. Мария Александровна была очень своеобразной женщиной – общественницей, ходила по дому, проверяя состояние квартир, мирила поссорившихся соседей. Она весила больше ста килограммов, веселая и громкая. Марья Александровна часто заходила ко мне в гости, а однажды пришла и так весело говорит: «Ваша сила, ваша слава, ваша власть! Я сейчас в гастрономе была. Так толкали! Один мужчина толкнул и извинился. А я ему говорю: ничего, пожалуйста, еще!» Ей уже было больше семидесяти.

Я написала про нее песню:

Мне сказала Марья Александровна:
– Ну какая ж ты артистка?
Ты полы в квартире моешь, а красивой шубы нет!
Вот у нас была артистка – у нее все пальцы в кольцах,
А носила только бархат, в крайнем случае – вельвет!

– Ах, Марья Александровна, я занимаюсь творчеством,
Я много жизней проживаю за свою одну.
Пускай я не всегда играю роли те, что хочется,
Но так играть, как хочется, уже порой могу!

– Врешь ты, девка, очень славно,
но смотри – сгорят котлеты,
И пора ботинки новые мальчишкам покупать.
Тут прощаюсь я с соседкой: у меня в шесть тридцать явка,
А в метро такая давка, что нельзя не опоздать.

И вот уже бегу, бегу по Чистопрудному,
Все пуговицы оторваны, вся в мыле и в поту.
И ненавижу зрителей, а роли перепутались,
А сердце так колотится – сейчас я упаду!
И в последнюю секунду я влетаю в театр белый,
В театр белый, словно лебедь, что на Чистых на прудах.
О котлетах забываю, о мальчишках забываю
И совсем, совсем другая отражаюсь в зеркалах.

Дыхание второе – я занимаюсь творчеством!
И зрителей люблю, а на сценическом кругу
Пускай я не всегда играю роли те, что хочется,
Но так играть, как хочется, уже порой могу!

Марья Александровна помогла мне создавать образ Квашни: с такой же широтой, задором, громко моя Квашня входила в ночлежку.

Однажды вместо заболевшего Кваши Луку играл артист МХАТа Алексей Николаевич Грибов. Нам было нелегко «пристроиться» к нему, да и ему, наверное, тоже, но играть с известным артистом было очень интересно.

Слава богу, спектакль «На дне» тоже был снят для телевидения.