Не унывай!

Почти все венцы оказались гнилыми, их пришлось заменять. При восстановлении произошла интересная история: под домом обнаружился клад! Истлевшие платья, какая-то утварь, сахарница, иконки. Люди, присутствовавшие при этом, стали растаскивать эти предметы. Житель соседнего колхоза захватил иконку и сахарницу, но через несколько дней вернул и сказал Климовой: «Как же это я… Это же музейное! Михална, возьми!» Она ему: «Давай я тебе пол-литра поставлю». – «Нет, нет, что ты, музей – это святое. Но если хочешь мне приятное сделать, пусть в мой день рождения Валя Толкунова для меня песню по радио споет». Елена Михайловна пообещала и заказала песню на радио. Он прождал весь день, но не дождался – оказывается, песню передали в 6 утра. Он очень огорчился: «Да что же она встает-то так рано! Попозже не могла?» Климова решила довести дело до конца и на следующий год договорилась с калужской радиостанцией, чтобы песню передали днем. Именинник был совершенно счастлив. Он пригласил в гости сестру, накрыл стол и ждал – и на этот раз его ожидания не пропали даром!

В 1975 году бабушка Валерия подарила ему 120 рублей, сказала, что это взнос на участок. Тогда участок, дом, дача – это было что-то невозможное, но Валерий безумно хотел иметь клочок земли. Он стал ездить по Подмосковью и в соседние области и искать что-нибудь дешевое. И наконец нашел! В Калужской области, под Тарусой, 4 км от Оки. Участок в деревне Шишкино, заросший крапивой до подбородка. Там никто не жил, стояла подпертая бревном кухонька, а дом был отрезан за алименты у пропойцы-хозяина. Было такое правило: если у мужчины не было денег на алименты, отбирали его имущество – например, дом. Оформить куплю-продажу мы тоже не могли, но разыскали бывшую хозяйку, и она нам сделала в сельсовете завещание.

Мы скосили крапиву, и Валерий стал спать в этой кухоньке, а я боялась, что она обвалится, поэтому мы с детьми поселились у соседки, бабы Жени. Соседок было трое: Надя, Дуся и Женя. Все они очень уважали Валерия. У Нади был муж, пастух. Он очень гордился своей профессией, гонял большое стадо по окрестностям. Но, к сожалению, болезнь русского человека его свалила – он спился.

Надя была удивительной хозяйкой, поэтому ей в деревне все завидовали. Маленькая, голубоглазая, боевая. У нее был самый ухоженный огород в деревне, все так и росло, прямо как в романе «Сто лет одиночества». Она держала кур, уток, индюшек, корову – и все было в полном порядке.

Правда, все соседи вначале опасались городских. Надя говорила: «А вдруг ты с коровой что-нибудь сделаешь?» Валерий просил меня не ходить в открытом сарафане и не смотреть в сторону Надиного дома, потому что ее муж Леша, известный на всю округу ходок, глядел масляными глазами. Мы очень смеялись.

У нас появилась собака – мы подобрали щенка на Чистых прудах. Мы назвали его Пушок. У Валерия в детстве не было собаки, а он всегда мечтал иметь песика. И поэтому я решила исполнить его детскую мечту.

Ванюшка взялся гулять с собакой и неукоснительно выполнял это в любую погоду. Собака была сначала удивительно деликатной, мы не слышали ее голоса и даже решили, что она немая. Ел Пушок только из моих рук сочники с творогом, которые продавали в кафе на Чистых прудах. Видно, он питался ими, когда жил на улице. Потом он осмелел, стал хозяином дома. Но положил себе за правило в кухню не входить – знал, что там едят только люди.

С ним в деревне была масса неприятностей. Он был охотником, гонял кур, и как мы его ни уговаривали, нет-нет – да и схватит курицу. Приходилось привозить Наде цыплят из Москвы. А всем остальным мы везли колбасу: в магазине ничего не было, только вермишель, соль, манная крупа и постное масло, да и то не всегда.

Мы копили тушенку, которую давали раз в месяц в буфете «Современника», а соседям набирали сколько возможно вареной колбасы, и к нам выстраивалась целая очередь.

К нам в деревню Валерий стал приглашать своих друзей. Звонил и говорил: «Тут ягоды, грибы, фрукты!» Я только за голову хваталась: какие фрукты, только крохотные зеленые груши и яблоки-дички. Но грибов и правда было много.

Валерий Канер, пианист Виктор Фридман, который работал у нас в театре «Современник», Леонид Келдыш с семьей – все ставили палатки на участке, хранили продукты (топленое масло, которое я привозила из Москвы на весь отпуск) в яме, поскольку ни холодильника, ни погреба у нас не было. А готовили на костре, приспособили металлический остов от санок – очень удобно было ставить на него кастрюли. Жена Фридмана Аллочка была изумительной хозяйкой, привыкшей к походной жизни, готовила быстро и много. Обычно среди нас было две-три женщины, остальные – мужчины. На завтрак мы готовили полведра манной каши и таз капустного салата.

Днем мы варили борщ из свекольной ботвы с грибами, прошлогоднюю картошку покупали у соседей. И макароны с грибами – все было с грибами. Иногда бывало немного тушенки. Вечером из остатков манной каши Аллочка пекла таз оладий. У бедной нашей собаки начался авитаминоз, стала выпадать шерсть – но где же взять мясо?