Не ускользай от меня

Пока она складывала и убирала материалы, он отправился за едой и вскоре вернулся с большим пакетом, откуда доносился восхитительный запах. И с газетой под мышкой.

— Мы можем взять это с собой в мой кабинет, — предложил он. — Удобнее, чем сидеть на ступеньках.

В кабинете он бросил газету на кофейный столик и туда же поставил бумажный пакет. Когда она появилась из ванной, аккуратная и умытая, он открыл шкаф и достал тарелки, вилки, бокалы. Потом, словно фокусник, вытащил откуда-то бутылку вина.

Получился праздник. Вино добавляло хорошее настроение.

Когда они поели, Райэннон села в угол дивана с наполненным до середины бокалом. Гэбриел на том же диване, но в нескольких десятках сантиметров от нее наполнял свой бокал. Хотел пополнить и ее, но она покачала головой.

— Если хочешь, чтобы твоя мозаика была сделана хорошо, не угощай меня вином.

— Ты же не будешь сегодня вечером работать?

— Я бы хотела закончить верхнюю часть. И тогда ты сможешь избавиться от лесов. — Она посмотрела на часы.

— Хорошо. Никакого вина. А как ты смотришь на яблоки?

— Яблоки? — удивленно повторила Райэннон. На столе не было яблок.

— Библейский сюжет, — пояснил Гэбриел. — Неважно. — Он откинулся на спинку дивана в другом углу. Одна рука на спинке, глаза устремлены на нее.

Райэннон допила вино и нагнулась, чтобы поставить бокал на стол. Ей попалась на глаза газета, сложенная пополам. Там виднелась часть фотографии. Красивый, холеный мужчина средних лет уходил спиной к камере. Лицо вполоборота и протянутая рука, отодвигавшая с дороги фотографа.

Райэннон наклонилась чуть ближе. Сердце ухнуло куда-то вниз. Этого не могло быть…

Это было. Она знала это лицо. Хотя прошли годы с тех пор, как она видела этого мужчину.

Не отдавая себе отчета, на автопилоте, она протянула руку и вцепилась в газету. Бумага распрямилась. Над фотографией стал виден заголовок.

«Обвиняется психотерапевт».

Взгляд упал на первый абзац.

«Психотерапевт Джералд Додд обвиняется двумя бывшими пациентками в сексуально неправомерном поведении во время их лечения. Появившись в суде в пятницу, он отказался разговаривать с нашим репортером…»

Слова танцевали перед глазами. Руки тряслись. Газета подпрыгивала. Она уронила ее на колени.

Джералд Додд. Имя эхом звучало в голове. Она снова посмотрела на фотографию, пытаясь проверить себя.

— Райэннон? — настойчиво обращался к ней Гэбриел. — Что случилось?

Она взглянула на него затуманенными глазами, но вряд ли увидела. Мысленно она сидела в душном, плохо освещенном кабинете. Настойчивая муха билась о венецианскую ширму, тщетно пытаясь вырваться на свободу. А Джералд Додд, положив руку ей на колено, смотрел в глаза сострадательными карими глазами. «Вы знаете, состояние фригидности лечится. Я могу помочь вам».

— Райэннон? — Глаза, смотревшие на нее, приблизились и остановились, они были серебристо-серые. — Тебе плохо?

Наверное, она выглядела больной. Голова где-то плавала. Ей было холодно. На лбу выступил пот.

— Я его знаю, — прошептала она.

Гэбриел перевел взгляд на газету, лежавшую у нее на коленях.

— Кто-то умер? — Глаза у него потемнели. Потом он нахмурился, прочитав заголовок, и дернул головой. — Ты знаешь этого мужчину?

Не способная говорить, все еще уклоняясь от прямого ответа, она кивнула.

Гэбриел опустил голову и вникал в текст. Потом раскрыл газету, чтобы дочитать до конца историю врача.

— Это твой психотерапевт? — спросил он. Лицо превратилось в маску боли. — Тот, который сказал, что ты фригидна?

Она кивнула, все еще пребывая в оцепенении.

Его губы сложились в беззвучное проклятие.

— С тобой он тоже это делал? — хрипло спросил он.

— Я не прочла… до конца, — пробормотала она. Страница в его руках прыгала у нее перед глазами.

— Сексуальное оскорбление, — точно выплюнул Гэбриел. Он ненавидел свой голос, свое выражение. Отбросил газету. — Подонок пользовался своим преимуществом врача и предлагал пациенткам то, что он называл сексуальной терапией. Он говорит, они были довольны.

— Он наговорит, — возмутилась Райэннон. — Он месяцами выслушивал их, вытягивал самые интимные секреты, проявлял сочувствие. В некотором смысле становился им ближе, чем родная мать. Они попадали в зависимость от него. Он обещал их вылечить, помочь вернуться к нормальному состоянию разума, жить счастливо. Для этого надо довериться ему. Вот так он… действовал.

Но не с ней… Хотя и она была уязвимой, у нее, во всяком случае, хватало здравого смысла отвергать особые аргументы Джералда Додда.

— Ты сообщила о нем? — Лицо Гэбриела потемнело.

— Никто бы мне не поверил, — покачала головой Райэннон. — Он мне это сказал. Он высокоуважаемый профессионал. А я… была скорбная разумом молодая женщина.

Гэбриэл словно потерял свою обычную сдержанность. Он выглядел таким разгневанным, что у нее задрожали руки. Он приблизился к ней. Глаза смягчились.

Почти не думая, она потянулась к нему. Тепло его пальцев согрело ее и вливалось в ее тело до тех пор, пока неожиданный лед в сердце полностью не растаял.