(Не) в кадре

— Кира рассказала об истинной причине вашего возвращения в Москву. И про ребенка, которого вы потеряли, и про свои психологические проблемы, повлекшие сложности в сексуальной сфере. Это ужасно, Макс. То, что она пережила. Вы оба. У меня нет слов, чтобы передать, как сильно я вам сочувствую. И хоть убей не понимаю, почему ты здесь? Зачем? Это жестоко по отношению к ней. Несправедливо. Нечестно. Я никогда бы и на пушечный выстрел тебя не подпустила, если бы знала правду.

— Это только между мной и Кирой. Тебе не нужно было знать…

— Нужно, Макс. Необходимо. И, знаешь, мне многое стало понятно…

— Что тебе стало понятно, Варь? — спрашиваю металлическим тоном.

— Всё, Максим, — она опускает взгляд на сжатые на коленях пальцы. — Ты восполнил недостаток секса за счет меня, переключился от семейных проблем. Тебе снова была нужна успокоительная пилюля, и я так вовремя попалась под руку и несильно упиралась…

— Что ты несешь? — глухо рычу я, обхватив ее скулы и заставив снова взглянуть мне в лицо.

Наклонив голову, сталкиваю нас лбами и второй рукой зарываюсь пальцам в темные волосы, сгребая их на затылке в кулак.

— Прислушайся к себе, Варь. Ты, правда, веришь, что все настолько примитивно?

— Ты изменял жене, потерявшего вашего ребенка. О чем вообще с тобой можно говорить? Что ты за человек, Красавин? У тебя совсем нет сердца? — сдавленно шепчет она.

— Есть, и оно привело меня сюда. К тебе, — хрипло бормочу я, нежно поглаживая кожу ее щек. — Снова к тебе. Ты больше меня не прогонишь, Варь. Я никуда не уйду. Если придется, буду ночевать под окнами.

— Снова шантажируешь? — она горько улыбается.

— Нет, люблю. Я очень сильно люблю тебя, Варь, — взяв ее лицо в ладони, ловлю полный смятения и неуверенности взгляд. — Охуеть как сильно, котенок. Мне сейчас даже дышать больно, и я с места не сдвинусь и тебя не отпущу, пока ты не дашь нам шанс. Я его не проебу. Клянусь.

— Мы разнесли свои жизни в хлам, — ее голос срывается от переизбытка эмоций, глаза предательски блестят. — И я хочу понять ради чего.

— Ради того, чтобы быть счастливыми, Варь. По-настоящему, счастливыми. Слышишь?

— На чужом горе…

— Молчи, — выдыхаю в приоткрытые губы и напористо целую, вторгаясь в ее рот языком, заставляя забыть обо всех страхах и сомнениях, терзающих мою обожаемую Золушку.

— Мне нужно время, Макс, — чуть позже произносит она, трогая кончиками пальцев припухшие губы и глядя на меня затуманенным страстью взглядом.

— Нет, — стиснув зубы, отрицательно качаю головой. — Собирай Илюху, возьми вещи первой необходимости и поедем ко мне. Я могу подняться и помочь. Так получится быстрее. Заодно с мамой твоей поговорю и с сыном познакомлюсь.

— С ума сошел? Это так не делается, — округлив глаза, ошарашено бормочет Варя. — Ты для Ильи чужой человек. Он любит отца и скучает по нему.

— Ты уже съехала от своего зубника…

— Откуда ты знаешь? — перебивает она.

— Прости, но первым делом я поехал по тому адресу, куда отвозил тебя в последний раз. И немного пообщался с твоей свекровью. Кое-какие выводы сделал. Ты ему рассказала или кто-то другой постарался?

— Я, — подавленно выдыхает Варя. — Все очень плохо, Макс. Влад не в себе… И судя по его реакции, по-хорошему разойтись у нас не получится. Процесс затянется на месяцы.

— Раз и так все плохо, какого черта мы должны чего-то ждать?

— И я не могу подвергнуть сына еще большему стрессу, чем тот, что нам предстоит пережить, — Варя пускает в ход железные, на ее взгляд, аргументы, но я с ними категорически не согласен. Она боится за эмоциональное состояние сына, и я могу это понять, но больше не позволю ей бороться со своими страхами в одиночку.

— Ты усложняешь, Варь. Ребенку хорошо там, где счастлива его мать. Со мной вы оба будете в безопасности. Я найду подход к твоему сыну. Просто доверься мне. Не будет у пацана никакой психологической травмы. Я тебе это обещаю.

— Ты не понимаешь, — она скептически качает головой. — Несколько дней, Максим. Дай мне хотя бы подать на развод.

— Варь…, — собираюсь возразить, но она упрямо поджимает губы и бросает на меня непреклонный взгляд, означавший только одно — давить бесполезно, но я давлю, потому что не могу иначе. — Несколько дней ничего не решат. Ты и сама это понимаешь.

— Мне нужно подумать, собраться с мыслями, морально подготовить ребенка, — перечисляет Варя, накрывая ладонями мои пальцы, удерживающие ее лицо. — Я прошу всего об одной неделе. Умоляю, услышь меня. Давай, не будем спешить. Илья — общительный и контактный ребёнок, но он должен тебя узнать. Не сейчас, когда мы оба на взводе, а постепенно.

— Если это способ отделаться от меня, то он очень и очень дерьмовый, Варь, — прямо говорю я, потому что любая отсрочка для меня сейчас сродни катастрофе.

— Я не сбегу, Макс. На этот раз — нет, — считав мои мысли, Варька ласково потирается носом о мой нос, и, порывисто обняв, шумно вздыхает. — Ты не против во вторник вечером сходить втроем в парк?

— Обеими руками — за, — хрипло отвечаю я, пропуская сквозь пальцы ее шелковистые волосы. — Может, на завтра перенесем? Я не вытяну еще один день без тебя.