(Не) в кадре

Очнувшись, я вытягиваю голову, выглядывая в окно. Это определённо мой двор, в окнах нашей квартиры темно, что сильно обнадеживает. Дергаю дверцу машины и спохватившись, резко оборачиваюсь к ожидающему моего ответа парню.

— Извини, конечно. Записывай… — по памяти диктую цифры личного номера. — Спасибо, что подвез и… вообще, за всё. Толстовку верну позже. Постираю и…

— Можешь не стирать, — широко улыбается Влад, вгоняя меня в краску, — Мне нравится твой запах.

— Сейчас я пахну обезьянником и его обитателями, — сконфуженно отвечаю я.

— Ты не против, если я вечером завезу тебе твои вещи? Может, заодно прогуляемся куда-нибудь? В кафе посидим? Или в кино сходим?

— После смены я буду никакая, Влад, — шмыгнув забитым носом, удрученно вздыхаю. — И, вероятно, все-таки разболеюсь.

— Тебе бы отлежаться, — беспокоится Влад. — Никак не перенести смену?

— Нет, — качаю тяжелой головой. — Сейчас напьюсь противовирусных и постараюсь как-нибудь продержаться до вечера.

— Я могу с работы тебя встретить, домой подвезти, — вызывается зубной фей.

— Набери мне около шести, — неуверенно веду плечами.

Отшивать его совершенно не хочется. Просияв, Влад порывисто целует меня в щеку, и кажется, смущается еще больше, чем я.

Пунцовая и взвинченная, нервно выскакиваю из машины, бросив напоследок робкое: «пока, до квартиры провожать не надо».

Такси срывается с места, а я, накинув на голову капюшон, и, глядя исключительно под ноги, крадусь к подъезду. Хочется верить, что никто из соседей в столь ранний час не отсвечивает у окна, иначе сплетен не оберешься.

Я почти у цели, когда передо мной внезапно вырастает мускулистая преграда в дорогих кроссах, синих джинсах и стильной черной кожанке. В нос ударяет знакомый запах мужского парфюма с нотками крепких сигарет и соленого ветра.

— Привет, Варь, — мрачно произносит голос, который я уже не надеялась услышать.

Сердце стынет в груди, в мыслях полнейший хаос. Нет, этого просто не может быть. У меня зрительные и слуховые галлюцинации на фоне стресса. Растерянно пискнув, запрокидываю голову, натыкаясь на прожигающий взгляд бездонно-голубых глаз, наблюдающих за мной с недобрым прищуром.

Красавин.

Высокий, заматеревший, загорелый, отчего его отросшие волосы, схваченные на затылке кожаным шнурком, смотрятся светлее, чем я запомнила. Африка однозначно благотворно на него повлияла. От педантичной слащавости и следа не осталось. И энергетика просто убийственная, с ног сносит.

Качнувшись, натягиваю толстовку чуть ли не до колен, чувствуя себя помятой замухрышкой. Боже мой, как же обалденно он выглядит, даже появившиеся морщинки в уголках глаз его не портят.

Может, он мне снится?

Господи, ну пожалуйста! Я не готова!

И, вообще, хуже ситуации специально не придумаешь.

Щипаю себя для пущей уверенности и громко шмыгаю носом.

— Кошмар… — выдаю первое, что производит мой обалдевший мозг. — Откуда ты взялся? — вторая попытка звучит так же глупо.

— Откуда я — понятно, а вот ты, Варь… — сделав красноречивую паузу, окидывает меня с головы до ног уничижительным взглядом. И столько в нем всего… Недоумение, растерянность, злость, разочарование, что-то еще более тягостное, глубинное.

— А я вот… — дар речи снова подводит, нервно развожу руками, скидывая капюшон и, вспомнив как два часа прождала его под дождем на лавочке, нахожу в себе силы разозлиться.

Какого лешего он смотрит на меня так, словно я ему по гроб жизни обязана?

Ладно, обязана, но ведь это Макс меня кинул, а не наоборот. С какой стати я должна перед ним оправдываться?

— Твоя мать сказала, что ты на свидание ушла. Вижу, оно прошло продуктивно, но объясниться все же придется, — добивает Красавин, и схватив меня за руку, куда-то тащит.

Не успеваю опомниться, как оказываюсь в салоне его Ауди на переднем пассажирском сиденье. Макс заводит двигатель, чтобы включить обогрев, не сводя с моей физиономии нервирующего тяжелого взгляда.

Вроде бы молчит, а ощущение, что кричит, не жалея матерных слов. Меня буквально припечатывает и размазывает в сопли. Прячу руки в рукава, сердце гулко бухает в груди, перед глазами пляшет калейдоскоп разноцветных точек, лицо горит лихорадочным румянцем, а под кожей — ледяной озноб.

— Так и будешь молчать? — Макс прерывает гнетущую тишину, бьющую по нервам статическими разрядами.

Напряжение зашкаливает, он требует, чтобы я что-то сказала… а если мне нечего… нечего ему ответить? Если внутри ледяная пустыня и промозглая осень?

— Я прождала до одиннадцати часов, потом поехала к друзьям за город. Вечеринка вышла из-под контроля. Эту ночь я провела в отделении полиции, — механическим простуженным голосом перечисляю свои злоключения.

Я отлично понимаю, как выгляжу со стороны и предпочитаю не приукрашивать правду. Зачем? Мы друг другу никто, чтобы придумывать оправдания.

— Я, смотрю, жизнь тебя ничему не учит, — положив руки на руль, Макс криво усмехается, глядя в унылый полумрак октябрьского утра. — Все так же болтаешься по сомнительным вечеринкам и встреваешь в неприятности?