(Не) в кадре

Она уже тогда была ни на кого не похожа. Вздорная, непредсказуемая, острая на язык, бесшабашно юная и ранимая… Такая чертовски ранимая. А я не заметил, не оценил, не пощадил, без спроса забрав с собой осколок разбитого наивного сердечка. Просто так, на память, как сувенир. Кто же знал, что спустя какой-то год она навылет расхерачит мое? Прошло еще восемь, но тот гребаный осколок по-прежнему там. Ни время, ни расстояния, ни другая женщина не выдернули его из моей груди.

— Красивая, Варь, — кажется, я ей это уже говорил, но и черт с ним. Зато от души.

— Ты в своем уме? — хлопнув длинными ресницами, она сначала с подозрением прищуривается, а потом принюхивается.

— Нет, — качнув головой, широко улыбаюсь я. — Мозги на радостях через уши вытекли.

— Очень смешно, — хмыкнув, Варя прячет мелькнувшую на губах усмешку. — Хватит таращиться, Красавин, — оттеснив меня в сторону, по-хозяйски проходит в дом.

Скинув туфли в прихожей, издает блаженный стон и босиком шлепает на кухню, не забыв по пути заглянуть в гостиную.

— Чистенько тут у вас. Долго погром разгребали? — непринуждённо интересуется Варька, сменив наконец гнев на милость.

— За день справились. Целая бригада трудилась. Вика мечтает, что ее к выходным выпишут. Пришлось ускориться, — короткими фразами поясняю я, следуя за ней по пятам.

— Влад тоже мечтает. Это мне? — плюхнувшись на стул, Варя двигает к себе чашку с остывшим кофе.

Кивнув, я прислоняюсь спиной к холодильнику. Скрестив руки на груди, по крупицам впитываю ее образ, вспоминая, как часто она сидела на этом же месте. Я и кружку туда поставил по старой, незабытой привычке. И смех ее помню, и влюблённые глаза, и теплое отзывчивое тело, доверчиво прижимающееся по ночам, и глупые выходки, которые розоволосая Мальвина так виртуозно исполняла.

Я бы сейчас все отдал за какой-нибудь дурашливый экспромт или хотя бы юморную едкую реплику в мой адрес. Мне безумно не хватает той прежней Варьки с душой нараспашку, улыбкой до ушей и хитрющими горящими глазами. А я уверен, что в глубине души она все еще такая, но не со мной, не для меня. И, возможно, не для него тоже.

— Как Вика? — приторно вежливо любопытствует Варя, не спеша переходить к своему срочному делу.

— Лицо раскрашено всеми оттенками синего, но держится отлично. С роли не сняли, поставили пока замену. Я заезжал к ней в обед. Застал там Островского.

— Это тот, который несостоявшийся жених?

— Он, да, — подтверждаю я. — И похоже у них намечается перемирие.

— Простил? — Варя удивленно приподнимает брови.

— Я не стал им мешать. Развернулся и ушел, но раз мужик всю палату цветами завалил, значит, простил.

— Неожиданно, — задумчиво тянет Варя. — Но мне кажется, все равно у них ничего не выйдет.

— Это еще почему? — склонив голову, интересуюсь я.

— Потому что она по своему режиссеру сохнет. И помолвку свою праздновать не просто так его позвала. Я поэтому и удивилась, что с цветами явился сценарист. Я ставила на другого.

— Я даже углубляться в эту тему не хочу. Ну сохнет и сохнет. Надоест когда-нибудь, — пожимаю плечами, скривившись, словно проглотил лимон. Викина личная жизнь надоела мне до оскомины. Жили бы в другом веке я на правах брата в монастырь бы ее упек на перевоспитание.

— Если сохнет, поливать надо чаще, листочки протирать и периодически рыхлить, и углубляться, — с Варькиных губ срывается искренний смех. — Ну и удобрять не забывать.

— Вот эту инструкцию ты всем Викиным мужикам по почте разошли. Может, кто и найдет подход к этой кустарной розе, пока она в шиповник не превратилась.

— Вика живет эмоциями, а не разумом. Даже не надейся выдать ее замуж раньше сорока. Помучаешься еще, братец волк со своей сестрицей-лисицей, — Варька продолжает беззлобно хохотать, напоминая мне ту, восемнадцатилетнюю неунывающую хулиганку с ярко-розовыми волосами и задорным смехом.

— Да я и не мучаюсь. Привык и смирился, — отвечаю без тени улыбки. Для торопящейся домой жены и матери Мальвина слишком много времени тратит на пустую трепологию. — Что ты хотела обсудить, Варь?

Вопрос повисает в воздухе, она нервно прикусывает губу и отводит в сторону взгляд. Затянувшееся молчание прервал звонок домофона.

— Ты кого-то ждешь? — настороженно спрашивает Варя, резво соскакивая со стула и вытягиваясь как струна.

— Не паникуй. Это доставщик, — усмехнувшись, киваю на стул. — Садись, трусишка.

— Почему сразу трусишка? Мало ли твоя жена приехала. Мне проблемы не нужны.

— Киры нет в стране. Сейчас вернусь, никуда не уходи.

— Ну через окно я точно не сигану, — иронизирует Варя.

Хотелось бы верить, думаю про себя. Только от нее всего можно ожидать. Никто от меня столько не бегал. В этом плане она переплюнула всех.

Забрав у курьера бумажные пакеты с едой, возвращаюсь обратно. Варя стоит у окна спиной ко мне. Поза — застывшая и напряженная, взгляд устремлен в сад. Я не знаю, что за черти пляшут у нее в голове, но мои мысли стремительно опускаются ниже пояса. Перед глазами мельтешат флешбеки из студии, где у нас обоих снесло крышу. Жаль, что не до конца.