(Не) в кадре

— Боже, ты… ты, — так и не оформив до конца свою мысль, Варя застывает на секунду. Покрытая испариной спина выгибается. — Ты просто монстр, Красавин, — сипит она, громко втягивая воздух, и, вскрикнув, бурно кончает, убийственно сильно сокращаясь вокруг моего члена.

Для меня это красный свет. Разгоняюсь до безумного ритма, и за пару минут довожу себя до долгожданной разрядки. Огненная волна, зарождаясь в позвоночнике, разливается по взмокшему телу, прицельно ударяя в пах. Меня кроет настолько остро и мощно, что я на какое-то время отключаюсь, придавив Варьку своим весом. Прихожу в себя, когда она начинает подавать признаки недовольства, пытаясь выползти из-под моего тела и жалобно по-кошачьи попискивая.

— Ну вы и кабан, Максим Дмитриевич, — хохочет Варька, когда я, наконец перекатываюсь на бок и утыкаюсь носом в основание ее шеи. Как же невероятно она пахнет. Сексом, мной, и чем-то упоительно нежным. Одурманивающе, чертовски чувственно и охеренно возбуждающе.

— Ты всегда такая язва после секса? — обняв ее за талию, припечатываю к себе, так, что все наши изгибы идеально совпадают, несмотря на серьезную разницу в габаритах.

— Я тут подумала…

— Когда успела?

— Пока выкарабкивалась из-под тебя. И, вообще, что за дурацкая привычка перебивать?

— Молчу, — покорно затыкаюсь я, лениво выводя круги на ее животе.

— Если бы я так сильно тебя не хотела, у нас могли бы возникнуть проблемы. Ты же как пресс, Красавин, или асфальтоукладочный станок. — поймав мою ладонь, она переплетает наши пальцы. — Не подумай, я не жалюсь, но каждый день такие марафоны не каждой под силу.

— Привыкай, — хмыкаю я. — Раньше же как-то справлялась.

Толком не отдышавшись, уламываю разомлевшую Варьку на еще один раунд. Такой же острый и стремительный, как предыдущий. Потом мы устраиваем короткий перерыв, вдоволь поплескавшись в ванной и нацеловавшись до онемения губ. Затем по программе ночной ужин с вином и тайской лапшой. Восстановив утраченные калории, возвращаемся в кровать и снова предаемся разврату. Умопомрачительно долго и с полной отдачей.

Никто из нас не думает о времени и том, что Варьке, наверняка пора ехать домой. На часах половина второго ночи, а мы не можем оторваться друг от друга даже на минуту. Я и на перекур утягиваю ее с собой на балкон, где, укутав в свои объятия, рассказываю о местах, где она никогда не была, умалчивая об эпизодах, знать о которых Варе совсем не нужно. Мы намеренно избегаем личных тем, не упоминая имен супругов и всего, что касается семейной жизни, но о сыне Варя говорит. Часто и с огромной любовью. У нее даже голос меняется, становится мягче и теплее, а глаза светятся, так, что можно ослепнуть. Мне кажется, что я уже знаю о мальчике больше, чем его воспитатели в детском саду. Уверен, он классный парень. С такой мамой иначе быть просто не может.

— Почему у вас с Кирой нет детей? — изучая пальцами белесые рубцы на моем торсе, Варя внезапно вторгается в область, куда избегала заглядывать даже одним глазком. — Прости, за любопытство, — тут же извиняется она. — Можешь не отвечать.

— Не сложилось, — почувствовав болезненный толчок в груди, натянуто отзываюсь я. Варя приподнимается на локте, изучающим взглядом впиваясь в мое лицо. — Мы оба здоровы, дело не в этом.

— Ладно, не буду тебя пытать, — быстро сдается она и переходит к насущным вопросам. — Кстати, о контрацепции…

— Не поздновато ли ты о ней вспомнила, — иронично замечаю я, укладывая темноволосую голову обратно на свою грудь.

— Я серьезно, Максим, — возмущенная моим беспечным тоном, недовольно ворчит Варя. — У меня стоит противозачаточный имплант, но ты же не маленький, должен понимать — стопроцентной гарантии от залета он не даст. А при нашей активности риски возрастают в разы.

— Хочешь упаковать меня в латекс?

— Мне так будет спокойнее.

— Хорошо, — выдыхаю я, массируя подушечками пальцев ее затылок.

Она удовлетворенно кивает, и прикрыв веки, просит меня разбудить ее через двадцать минут. Взглянув на часы, я засекаю время, и бесконечно долго смотрю в потолок, гоняя по кругу мысли о Варьке с округлившимся животом и набухшей грудью.

Картинка представляется настолько завораживающая и реалистичная, что у меня пересыхает горло и щиплет глаза. Гребаный имплант… если бы не он, возможно, у меня был бы шанс увидеть Варю такой наяву, а не в своих фантазиях. Инстинкты, приправленные взрывом гормонов — гремучая и опасная смесь. Только дело ведь не только в этом. И раз она заговорила о контрацепции только сейчас, значит, и в ее голове пробегала подобная мысль, но здравый смысл, пусть и с опаданием, оказался сильнее.

— Макс! Я же просила меня разбудить, — просыпаюсь от Варькиного крика. Разлепив веки, вижу склонившееся надо мной бледное лицо. — Восемь утра, Красавин. Мне конец. — отчаянно стонет она, хватаясь за голову. Спутанные волосы рассыпаны по обнажённым плечам. Голые сисечки залипательно покачиваются.

— Хочешь конец? — спрашиваю хриплым спросонья голосом.