Не в себе

Александр сидел за рулем черной волги и хмуро гнал ее по дорожной ленте, петляющей между двумя стенами елового леса. Рядом с ним, на переднем сиденье, сидел Евгений. Уперев свой увесистый кулак в подбородок, он отрешенно смотрел в окно, за которым проносился зеленый массив. Слава расположился на заднем сиденье, придерживая рюкзаки и обилие пакетов. За его спиной, в багажнике, покачивая грузилами, торчали три удочки. С прошедшей ночи никто из них так и не решился заговорить о таинственном происшествии, отдавая предпочтение сборам в обратную дорогу и сопутствующей им суете. Александр неожиданно сбавил скорость и, с визгом колес, припарковался на грунтовой обочине. Пока товарищи непонимающе уставились на него, мужчина заглушил двигатель и погрузился в собственные, мрачные мысли.

– Сашка, тебе плохо? – Евгений положил ладонь на плечо товарищу.

– Мы не можем это оставить вот так! – Александр ударил руками по рулю. – Нам просто необходимо это обсудить!

– Что обсудить? – дрожащим голосом спросил Слава.

– То, что вчера, как снег посреди лета, свалилось нам на головы!

– Я ничего такого не видел! – протараторил Слава так, словно стал соучастником преступления. – Совсем ничего! Разве что наш, советский самолет мог пролететь над лесом!

– Я себя-то вчера не помню, – нервно хихикнул Евгений, – чего уж там о событиях говорить. А что, случилось что-то плохое, Сашка?

Александр поочередно смотрел на товарищей, наблюдая, как они стыдливо отводят глаза. Мужчину разобрала злость и он, хлопнув дверью, вышел из машины и быстро пошел вдоль дороги. За ним вышел Евгений, растерянно развел руки в стороны и принялся догонять водителя. Весь оставшийся путь до Москвы никто из них так и не проронил ни слова.

***

Александр так ворочался в постели, что ненароком разбудил свою жену. Она испуганно охнула, рефлекторно поправила на голове композицию из бигуди и повернулась к мужу. Щелчок прикроватного торшера выхватил из карамельного полумрака ее недовольное, пухлое личико. Доктор наук так был погружен в свои тревожные мысли, что дернулся от вспыхнувшего в спальне света. Надюша успокаивающе потрепала его за ухо и, облокотившись локотком на свою подушку, устроилась поудобнее для серьезного разговора.

– Саша, – фальцетом пропела женщина, – это совсем никуда не годится. Долго ты будешь меня изводить своим полуночным шуршанием? Ты не хомяк, а наша опочивальня не закрома. Я знала, что это ваше «выездное мероприятие» добром не кончится. Ты вернулся с этой бесполезной рыбалки сам не свой!

– Бусинка, я уже говорил, что мучаюсь мигренями…

– Это был последний раз, когда я дала слабину. Все, больше никаких «выездных мероприятий» в лесу. Немощный ты мой, ну нельзя тебе давать поблажки, нельзя! Ты человек мягкий, и всякого рода кадры оказывают на тебя пагубное влияние…

– Да не пил я, Бусинка! Не пил! И голова у меня не с похмелья болит!

– Ну, ну, немощный ты мой, – женщина прижала голову мужа к своей обширной груди, – Не надо спорить. Все равно все будет так, как я скажу. А почему все будет так, как я скажу?

– Потому что моей Бусинке виднее…

Надюша поощрительно потрепала мужа за ухо и широко зевнула. Александр лежал на ее груди и меланхолично смотрел в сторону стенки-гарнитура, на котором расположились памятные ему сувениры из разных экспедиций.

– Бусинка, – Александр запнулся, – ты никогда не думала, что в этом мире существует нечто за гранью человеческого понимания? Что-то такое, что не вписывается в привычную нам картину мира?

– Ох, Саша. Если сейчас ночь, то это не значит, что нам дозволено опускаться до пошлых разговоров. И ты напрасно увидел в нашей опочивальне философский кружок.

– Но может же быть что-то такое…

– Там, наверху, виднее, что может быть, а чего нет, – женщина многозначительно воздела палец к потолку. – И подобных разговоров со мной больше не заводи.

– А как бы ты отреагировала, если кто-нибудь из твоих хороших друзей сказал, что видел, скажем, нечто неизведанное, нечто сверхъестественное?

– У меня, к счастью, нет таких «темных» друзей. Саша, мы с тобой весьма образованные люди и знаем, что подобной чепухи быть не может. А если бы какой-нибудь кадр стал со мной говорить за подобный вздор, то я рассмеялась бы ему прямо в лицо. Такие персонажи опасны для общества. Своим невежеством, они тормозят общественный прогресс…

Помрачневший Александр сполз с груди жены на свою подушку и, отвернувшись, укрылся краем одеяла. Жена в третий раз потрепала его за ухо и выключила в спальне свет. Доктор наук лежал и слушал, как за окном ветками деревьев и гудением далеких автомобилей тихо шумит когда-то понятный и знакомый ему мир.

***

Психиатр сидел за своим столом и под пристальным взглядом мудрых вождей, взирающих с обшарпанной стены, занимался бумажной работой. Дверь кабинета тихонько скрипнула, и на пороге появился Александр Васильевич Фомин. Доктор наук испуганно огляделся, нервно кашлянул в кулак и на подкашивающихся ногах пошел по звонкому, серому кафелю.

– А, Алесандр Василевись! – прошепелявил психиатр. – Осень рад! Садитесь!