Не в силах устоять

Странным образом художник понимал его отношение к природе лучше, чем он.

Поэтому он решил, что они должны работать вместе. Каждый человек — будь то мужчина или женщина — имеет свою цену, думал Гриф, а он был достаточно богат, чтобы позволить себе любую цену, какой бы она ни была.

Вопрос Кэмерона прервал его мысли.

— Между прочим, насколько хорошо ты знаешь лорда Лита?

— Я его вообще не знаю. — Гриф потер виски, чувствуя, как при каждом прикосновении начинала стучать кровь. — Послушай, даже в лучшие времена твои двусмысленные вопросы вызывали у меня головную боль. Если ты хочешь узнать об этом парне что-то определенное, так и скажи. В противном случае мне хотелось бы снять с себя мокрую одежду, а потом отправиться с визитом к моему издателю.

— В общем-то это не важно, — небрежно пожал плечами Кэмерон. — Занимайся своими делами. Возможно, в следующий раз ты займешься с леди любовью в саду. Луч солнца может растопить скромную леди.

— Ну уж нет, — проворчал Гриф. — Уверяю тебя, что следующего раза не будет — ни в дождь, ни в солнечную погоду.

Элиза опустила секатор, чтобы стереть пот со лба. Яркое солнце каким-то образом высветило все ее проблемы. Ах, если бы она могла отсечь Гарри пальцы, чтобы он не мог держать карты или играть в кости. А может, первым должен быть другой отросток, неожиданно подумала она, вспомнив про счет на какую-то безделушку, который пришел из известного ювелирного магазина. Обхаживает парень очередную пассию, пускает пыль в глаза.

Но лучше всего, если бы она могла отсечь это безумное влечение, которое прочно обосновалось внутри ее самой. Хадден был Цербером. И ее невольно пугало, что он недвусмысленно предлагает ей спуститься вместе с ним в логово разврата.

— Может, тебе перейти к другому кусту? — сухо заметила Августина. — А то от этого скоро останется один ствол.

— Извините. Я думала о Гарри и об еще одной дорогушей покупке — сапфировом браслете, который он, как я предполагаю, подарил какой-то балерине. Но что бы я ни говорила, он не замечает, что мы практически идем ко дну, а наши трюмы уже заливает вода.

— Это потому, что он ждет, что ты его, как обычно, выручишь.

— Не то чтобы у меня был выбор, — ответила Элиза. — Я люблю Эбби, и мне страшно подумать, что все здесь пойдет прахом. — Она остановилась, испугавшись, что становится слишком сентиментальной. Сначала равнодушные родители, потом совершенно незнакомый человек, ставший ее мужем, — она никогда еще по-настоящему не чувствовала, что кому- то нужна. В доме должно быть тепло, должен звучать смех…

— Поскольку ты упомянула выбор, — Августина переместилась в тень, — я надеюсь, что ты не собираешься пожертвовать своим будущим ради сэра Брайтона?

Взгляд Элизы остановился на пчеле, кружившейся над прозрачными лепестками жимолости.

Лучше бы здесь была клумба с цветами морозника, которые на тайном языке цветов означают «успокой меня».

Вместо этого перед ее глазами оказалась красная герань, которая радостно кричала: «Глупость!»

Но герань также означает «верный друг», напомнила себе Элиза.

Ха! Эту мысль надо гнать прочь. Разве Хадден думает о дружбе?

— Моя дорогая, — прервала Августина размышления Элизы о тайных языках цветов, — я чувствую, что должна высказаться. Я стояла в стороне и не вмешивалась в тот раз, когда ты позволила своему отцу обменять твое счастье на материальное благополучие семьи. Я была не в том положении, чтобы возражать, когда был жив твой отец. Но теперь у меня нет причины молчать.

Ком в горле Элизы не позволил ей что-либо ответить.

— Ты была несчастлива с Брентфордом, — настаивала Августина. — Ты будешь еще более несчастна с Брайтоном. Насколько я наслышана, он хам и буян.

— С этим, если будет нужно, я справлюсь, — прошептала Элиза. — Для счастья мне не нужен муж. У меня есть мое искусство.

— А что, если он отнимет его у тебя? — возмутилась Августина. — Он может, и ты это знаешь. И в порыве гнева уничтожит все твои рисунки и бумагу.

— Я знаю, знаю. Я ведь не полная дурочка. — Несмотря на солнце, она вдруг почувствовала озноб. — Я все чаще думаю о том, что как бы ни любила Эбби, не мне его защищать. Поэтому я… — Она сглотнула. — У меня созрел план стать независимой от Гарри и его дружков. Мое финансовое положение пока не позволяет мне это сделать. Но после того как у меня появятся новые заказы…

Если только ее братец за это время не добавит счетов и не наделает еще долгов.

— Совсем недавно мне предложили очень выгодный заказ, — продолжала Элиза, — и если я буду откладывать каждое пенни, этот заказ приблизит меня к осуществлению моего плана.

— И что это за план?

Элиза замялась. Она старалась не рассказывать о своей мечте даже лучшей подруге, опасаясь, что если она облечет свои планы в слова, ее надежды не сбудутся. Суеверие. Но она устала жить в постоянной тревоге, молча ходить на цыпочках в надежде, что какой-нибудь глупый талисман убережет ее от несчастья.

Августина права — пришло время обрисовать свое будущее собственными красками.

Сделав глубокий вдох, она начала: