Не в силах устоять

Неужели саркастическое замечание леди Брентфорд о мужчинах и их игрушках было нацелено и на него, а не только на ее брата? В тот момент его больше волновало ее расстроенное лицо, и он не придал значения ее словам. Но теперь, в тишине ночи, когда его ничего не отвлекало, кроме собственных мыслей, это высказывание всплыло в его памяти.

— Неужели она думает, что и я считаю ее всего лишь объектом для развлечений? Но ведь это полная нелепость.

Гриф заставил себя мысленно вернуться к их встречам. И в каждой из них четко прослеживался тот факт, что он вел себя как настоящее животное — щупал, лапал, гладил — исключительно ради собственного удовольствия. Что же она должна о нем думать? Впрочем, минуточку, это не совсем так, поправил он себя. Она тоже наслаждалась их близостью. Все верно, но чувство вины и стыда никуда не исчезло.

Достав записную книжку, он медленно пролистал страницы и перечитал свои замечания по поводу ее комментариев.

— Мне надо кое-что прояснить, леди Брентфорд, — пробормотал он. — Хотите вы этого или нет, пора мне взяться за это дело.

Элиза капнула несколько капель воды на палитру и осторожно смочила кисть.

— Немного жженой сиенны, — бормотала она, проводя мягкой кистью из соболя по засохшей краске, — поможет приглушить яркость лазури. Сейчас посмотрим, что получится.

Она приехала в Эбби уже после полудня, и сейчас ей ничего не оставалось, как начать осуществлять свой план. Завтра она поедет к Гасси, и они станут держать военный совет. Ее старая гувернантка будет рада помочь в борьбе против Брайтона и его неслыханного по своей наглости ультиматума.

Поможет своим острым умом, разумеется, а не своим хрупким телом, думала Элиза.

Хотя по размышлении она могла представить себе Гасси, которая собирается отрезать палец баронета своим секатором. Так ему и надо!

Этот образ заметно улучшил настроение Элизы.

И оно продолжало улучшаться по мере того, как цвета на бумаге все больше принимали нужные очертания. Живопись позволяла ей, забывать о своих неурядицах, пусть даже на короткое время. Создавать объемы, смешивать оттенки, добавлять детали — все это было чрезвычайно увлекательно.

Откинувшись, она стала изучать эскиз, на котором изобразила растения из сада вокруг своего домика. Среди прочих у нее получился лиловый водосбор, означавший «я намерена победить».

— Может, позже я срежу букет хризантем, — сказала она Эльфу, вскочившему на ее рабочий стол. — Он означает «изобилие и здоровье».

Мяу. Котик дал понять, что полностью согласен.

— Правильно, этот букет выглядит немного увядшим. Пойдем соберем новый?

— Мяу, — охотно согласился ее компаньон.

— Как приятно быть в компании с таким милым мужчиной, — сказала она, наблюдая, как кот исчез за дверью. — Гарри и его друзья просто идиоты по сравнению с тобой.

А что касается Цербера Хаддена…

Она собрала краски, альбом для эскизов и кувшин с водой, решив, что день слишком хорош, чтобы сидеть дома. Кроме того, Хадден заставлял ее думать о солнечном свете, сочившемся сквозь листья, словно жидкий мед, о ветерке, мягком, как тихий смех, о луговых травах, танцующих под пение птиц…

Маркиз, конечно, обладает дьявольским обаянием, но прозвище Цербер все-таки не очень подходило человеку, которого она узнала. Ее Хадден не был ни бессердечным хищником, ни негодяем. Он был забавным, чувствительным, сочувствующим и…

Одним словом — приятным.

— Он приятный, — громко произнесла Элиза. — Но я не собираюсь снова с ним увидеться. — Она задержала дыхание, дожидаясь, когда немного утихнет боль в груди. — Я смогу с этим жить, — сказала она, направляясь к клумбам с цветами. Заставив себя забыть о его предложении помощи, она подняла с земли только что упавший дубовый листок — символизирующий храбрость — и сунула его себе в волосы. — В этом деле я не могу ни на кого рассчитывать. Если надо победить Брайтона, я должна найти способ сделать это сама.

Натянув поводья, Гриф заставил своего коня остановиться возле каменного коттеджа. Он спешился, стараясь не помять завернутый в красивую бумагу букет. Ему пришлось остановиться у нескольких цветочных лавок, чтобы найти лиловые гиацинты, которые, согласно языку цветов, означали «пожалуйста, простите меня». К букету он присочинит еще и собственные цветистые извинения и очень рассчитывает, что она не захлопнет дверь у него перед носом.

Пустив коня пастись в тени деревьев, он подошел к двери и тихо постучал.

Ответа не последовало.

Он немного подождал, не зная, что предпринять. Он не хотел смущать ее, явившись незваным в большой дом, и решил нанести визит в ее убежище в надежде, что она будет там одна. Если учесть то, что он хотел ей сказать, личная встреча была бы самой правильной. Только они вдвоем, и больше никого.

Нервно откашлявшись, он снова постучал.

Внутри дома все было тихо.

— Ну что за чертовщина? Не иначе это заговор Сатаны против меня.

Мяу.

Помяни Сатану, и он…

Подняв глаза, он увидел кота, свернувшегося на арке ворот. Ну, это совсем другое дело.

— Привет, дружище. Помнишь меня?

Кот пошевелил усами, не найдя нужным отрицать очевидное.