Не в силах устоять

— Счастливого пути, лорд Хадден. — сказала она тихо. — Я надеюсь, что какими бы ни были неприятности, все решится быстро.

Он лишь молча кивнул и отвернулся.

Звук закрываемых ворот хотя и был тихим, но он как бы поставил зловещую точку, и ее невольно передернуло. Возможно, ей просто показалось, но после встречи с другом взгляд Грифа стал холодным и отстраненным.

— Но почему? — прошептала она. — Почему он так внезапно переменился?

Она стала собирать краски и кисти, стараясь заглушить дурное предчувствие. Все выглядело очень странно. Они перед этим так веселились, и вдруг его лицо окаменело.

«Будто я преступница».

Она опустилась на траву и обхватила руками колени. «Наслаждайтесь своим искусством, — сказал он. — Вы слишком скромно оцениваете свой талант».

Не мог же он что-то узнать…

Какой-то шорох в траве отвлек ее от нежеланных мыслей. Она оглянулась и увидела полосатый хвост в клумбе с красными герберами. Потом мелькнула лапа и раздалось шипение.

— Эй, Эльф, что там у тебя? Дохлая полевка? Лучше уж, чтобы это была сказочная лягушка. Если уж мне предназначен принц, то пусть это случится сейчас.

Но у игрушки кота не было ни перепончатых, ни пушистых лапок. Это была небольшая записная книжка в кожаном переплете, перевязанная знакомой ей зеленой лентой.

— Черт. — Она, должно быть, выпала из кармана Хаддена, когда он раздевался. Она достаточно часто видела, как он что-то в ней записывает, чтобы догадаться, что он ее скоро хватится.

Эльф громко заурчал, видимо, очень довольный собой.

— Ах ты, несносное создание. Хадден может подумать, что я нарочно это подстроила, чтобы вернуть его. Что мы с тобой заговорщики…

Кот начал царапать ленту.

— Мне следовало бы надрать твои острые ушки, — пробормотала она. — Это все из-за тебя.

Эльф возмущенно зашипел от обиды. Все произошло совершенно случайно, давал понять он.

— Да, ты прав, — призналась она. — Я виновата больше. А все мои неуправляемые желания. Мне надо было удовольствоваться жизнью в тени. Так нет, я решила расправить крылья и попытаться долететь до самого обжигающего светила в небе. — Элиза фыркнула. — Все знают, что случилось с Икаром. Когда мечта состоит лишь из перьев и воска, не следует приближаться к солнцу слишком близко.

— Мяу, — согласился кот.

Элизе хотелось заплакать. Сколько бы она ни пыталась убедить себя, что внезапный отъезд маркиза не был связан с ней, она не могла отделаться от взгляда, пусть и мимолетного, его мгновенно потемневших зеленых глаз.

Разочарование? Нет, гораздо хуже. Смятение. Отвращение.

— Не понимаю, — сказала она, поглаживая пальцами кожаный переплет записной книжки. — Впрочем, что я вообще знаю о мужчинах и о том, как устроены их мозги? Кроме того, что со времен Адама и Евы именно женщины больше всего страдают от укуса змеи.

Ей показалось, что зеленая лента зашевелилась под ее пальцами.

— Черт побери, поскольку я уже и так несусь семимильными шагами по пути к своей гибели, что значит еще один грешок? Посмотрю, что там внутри. — Она развязала узелок. — Какие могут быть у лорда Хаддена страшные тайны?

Успокоив свою совесть напоминанием о том, что маркиз всего лишь делает пометки о природе, Элиза начала читать.

Она перевернула одну страницу. Потом другую.

— О! — Ей удалось произнести лишь этот звук. Отрицать правду было бессмысленно. Все было написано черным по белому.

Неужели Хадден был автором этих лирических эссе?

Нет, это был не вопрос, а непреложный факт. Но для нее оставалось загадкой, почему Хадден решил скрыть от публики свой талант. Почему он выбрал псевдоним?

Почему, почему, почему?

— Не мне ли, больше чем кому-либо, известны причины что-то скрывать. Но маркизу не надо беспокоиться о деньгах. Он контролирует свою судьбу в отличие от меня.

Эльф подполз к ней и стал тереться мордочкой о ее руку.

— Да, знаю, мне не следует поддаваться жалости к самой себе. Какой прок?

Она погладила мягкую шерсть кота.

— Я думала, что мы с Хадденом могли бы вместе… сотрудничать. Если бы да кабы… Если бы я была богата, я могла бы послать Брайтона к дьяволу.

— Мяу, — охотно подтвердил кот.

— Вместе с Гарри.

На какой-то момент она представила себе брата горящим в аду, и ей стало немного лучше. Но момент прошел, не оставив в душе ничего, кроме холодного пепла.

Солнце уже начало садиться, тени удлинились, располосовав ее сад, будто лезвиями ножей. Ее убежище вдруг показалось ей скорее тюрьмой, чем надежным пристанищем.

На свете существовало лишь одно-единственное место, где ее встретят с улыбкой и будут рады.

Вытерев о штаны испачканные краской руки, она бросила записную книжку в этюдник и захлопнула крышку.

Если бы она могла с такой же легкостью запереть свое собственное израненное сердце.

— Похоже, что тебе надо выпить, — сказал Кэмерон, разливая по стаканам бренди.

— Я не хочу бренди, — пробормотал Гриф. — Мне нужно…