Не верь его улыбке

Даже если бы он не заговорил об этом, я бы сделал всё возможное, чтобы только она не пострадала. Для меня не было никого ближе и дороже, чем она. Даже не имея чувств и эмоций, на каком-то подсознательном уровне, я понимал, что только рядом с ней, моё черствое нутро обретает иную версию. Делая вывод из данного высказывания, можно подумать, что я эгоист, который хочет держать её рядом с собой, лишь бы иметь возможность меняться. Да, заключая тот договор, это было для меня неким шансом, или же желанием доказать, что у неё ничего не выйдет. Но я снова проиграл ей в своих убеждениях, чему был рад. Да, это та самая эмоция, о которой я так много читал. Радость. Искренняя радость с неподдельной улыбкой. Одна из самых приятных эмоций в многочисленном списке. Поэтому я был готов убить любого, кто причинит ей хотя бы малейший вред.

— Каков… — хотел спросить он, но я приложил палец к губам, не дав ему закончить, затем отключил свой телефон, и он проделал тоже самое.

— Их могут прослушивать, — объяснил я.

— Так каков твой план?

— Его люди следят за мной, поэтому мне будет трудно скрыться, даже если выйду через чёрный ход. Но вы ведь знаете хозяина этого ресторана, верно?

— Да. Что нужно сделать?

— У вас есть с собой ручка?

— Конечно, — сказал он, доставая из внутреннего кармана потертый предмет. — Бетти подарила. Помню, как она сказала, что откладывала деньги, которые я ей давал на встречи с друзьями, чтобы купить эту ручку. С тех пор, она всегда со мной. Так что ты хочешь, чтобы я написал? — спросил он, пододвигая к себе салфетку.

— Попросите отключить главный свет. Выиграйте мне время.

Мужчина быстро набросал нужные слова, затем нажал на кнопку вызова официанта, передал послание, и мы стали ждать. Люди мистера Андерсон хорошо были обучены, но что-то внезапное могло сбить с толку даже их. Однако медлить было нельзя, любая заминка с моей стороны могла стоить огромных потерь. Время, казалось, стояло на месте, а я не отходил от двери, готовый в любой момент сбежать. Тик-так звучало в моей голове, проявись у меня сейчас эмоции, я бы разбил эти чёртовы часы. Мистер Пакер держался хорошо, лишь иногда потирая ладони о брюки, что свидетельствовало о том, что он нервничает.

Наконец здание погрузилось в темноту, отовсюду были слышны крики и вопросы: «В чём дело»? Я пробирался к двери, расталкивая недовольных посетителей, но мне сейчас было абсолютно всё равно, даже если в мою спину летели бы самые худшие проклятия. Натянув капюшон, я вышел через главную дверь. Люди мистера Андерсон, после созданного переполоха, как я и предполагал, толпились у чёрного входа. Прячась за машины, я добрался до конца улицы, не оглядываясь, чтобы не привлекать к себе внимание. Ночь своим покрывалом хорошо укрывало меня от посторонних глаз. Я присел, чтобы достать из потайного кармана ботинок трекер отслеживания Элизабет, но прежде, чем встать, услышал за спиной тихую и размеренную поступь.

— Лео? — уверенно спросил я.

— Как ты узнал? — удивленно поинтересовался тот. — Хотя, не отвечай, великому детективу Им всё под силу.

— Надеюсь, что это так. Элизабет…

— Я знаю, где она, — опередил он меня.

— Знаешь?

— Когда она приезжала отдать улики по делу картины, оставила у меня маячок. Сказала, что если не позвонит через два часа, то я должен буду включить его и сразу же найти тебя. Поэтому я здесь, — объяснил он.

— Что это за место?

— Я пробил по базе. Старый дом мистера Андерсона. Он жил там с семьёй, до того, как упёк сына в больницу.

— Едем, — сказал я, не желая тратить и секунды, которые порой стоили цены жизни.

Дождь барабанил по стёклам, пытаясь задержать нас, но Лео упрямо гнал машину вперёд. Я старался не отвлекать его лишними вопросами, да и сам был погружён полностью в себя, обдумывая дальнейшие действия.

«— Элизабет, продержись ещё немного», повторял я про себя.

Надежда, что мистер Андерсон не собирается причинять ей вред, всё ещё теплилась внутри. Она определённо нужна была ему для каких-то целей, иначе бы он не вёл себя с ней так, словно второй отец. Дорога, к бывшему коттеджу семьи Андерсон оказалась достаточно долгой, словно уже тогда мужчина пытался спрятать ото всех сына, или же спрятаться сам, что было более вероятным. Обходительный, с добрым нравом и хорошими манерами на людях, но абсолютная противоположность дома. Конечно, нельзя было, чтобы кто-то из его окружения узнал об этом. А когда у него спрашивали, почему он выбрал жить в такой глуши, тот отвечал, что после работы ему хочется отдохнуть в тишине и покое со своими близкими. И ему верили, ведь большинство привыкло видеть лишь красивую обложку, и этого им достаточно, чтобы составить своё мнение о человеке.