Не верь его улыбке

— Папа был таким с детства, — начала девушка. — Но при случайной встрече с мамой, как он сам мне рассказывал, что-то внутри него вдруг щёлкнуло, и он подумал, что она та самая, кому он может довериться. Она не испугалась, что у него нет чувств и эмоций, каждый день, напоминая, что он замечательный человек и это его не портит. Они любили по-настоящему. Я видела, с какой теплотой и нежностью они смотрят друг на друга. Несмотря на то, что в отце ничего не менялось, он был счастлив, что рядом с ним есть жена и дочь. А в день смерти мамы всё изменилось. — Девушка замолчала. Она была ещё мала, но уже многое понимала, и когда ей пытались объяснить, что произошло, первым делом убежала в кабинет к отцу. — Тогда я впервые увидела, как он плачет, — продолжила она. — Ничего не говоря, я села рядом и положила голову ему на колени. Мы долго так сидели. Он всё плакал и плакал, видимо все слёзы, хранившиеся в нём годами, решили разом вылиться. Для него это было главным потрясением в жизни и именно это позволило чувствам выйти наружу. А всё, что я делала, была рядом, пыталась отвлекать, и со временем он начал улыбаться, возвращаясь к обычной жизни. Теперь понимаешь?

— Не совсем, — честно ответил я.

— Детектив Остин, что с вами? Вы же тот, кто всегда отличался сообразительностью, — шутливо сказала девушка.

— Рядом с тобой всё иначе, — без всякого подтекста, только честно и искренне заявил я.

Возникла пауза. Несмотря на обретение чувств и эмоций, для меня всё ещё трудно было понять, как в тот или иной момент ощущает себя она. Я пытался прочитать в её взгляде, мимике и жестах хоть какой-то намёк, но сопоставляя всё вместе, терялся в догадках. Сейчас её глаза кричали о том, что ей неловко, и также её это тревожит, а возможно и пугает, но улыбка опровергала всё, говоря, что ей так же приятны мои слова. Но пока она молчала, я перебирал в голове всевозможные варианты, и ещё раз отметил, насколько всё-таки человек удивителен, испытывая огромную и разнообразную гамму чувств и при этом не сойти с ума. Конечно, не всем это удаётся: кто-то ломается и хорошо, если ему удаётся взять себя в руки и жить дальше, как это сделал брат Лео или же художник, но для некоторых уже никогда не будет точки возврата. И я не могу сказать, что мне жаль таких людей, ведь это только их выбор, и винить кого-то в этом более, чем глупо. Иногда тебе стоит посмотреть своему страху в глаза и либо принять то, что он будет идти с тобой по жизни, либо пытаться от него избавиться. Но опять же, если ты выбираешь первый вариант, старайся делать так, чтобы этот самый страх был всего лишь второстепенным героем, появлявшимся лишь изредка.

— Даниэль, ты меня слышишь? — в который раз спросила девушка.

— Прости, я слишком углубился в себя.

— Я заметила.

— Так из твоего рассказа мне следовало вынести то, что серьёзное потрясение изменило твоего отца, причём мгновенно.

— А говорил, что ничего не понял, — прищурив глаза, сказала она, будто в чём-то подозревая меня.

— Тогда почему мистер Андерсон решил, что в тебе причина?

— Потому что папа всегда говорил, что если бы не я, то он не был бы таким, как сейчас. Каждый по-своему поймёт эти слова, и мистер Уотсон воспринял их так, как хотелось ему.

— Спасибо, что рассказала. Но я согласен с твоим отцом.

— В чём?

— Если бы не ты с твоим рвением помочь мне, всё было бы иначе. Элизабет, я правда благодарен тебе.

— В первую очередь, благодари себя, потому что, если бы ты не согласился, то всё было бы напрасно.

— Да ты мёртвого из могилы поднимешь, пока не добьёшься желаемого, — решил пошутить я.

— Эй, детектив Остин, сомнительное какое-то «спасибо» получилось, вам не кажется? — попыталась отругать меня в ответ она, но мы оба рассмеялись. — Непривычно видеть тебя таким, но так приятно. Он бы гордился тобой, — произнесла она с толикой светлой грусти, смотря на выгравированное, на камне имя.

— Отец, я справился, — с лёгкой улыбкой обратился я к граниту, будто зная, что он стоит напротив, слышит меня и произносит: «Я всегда верил в тебя сын».

Какое-то время мы ещё стояли, молча, а затем направились к машине. Через час нас ждал Кристиан, сообщивший, что его выписывают. Месяц для него выдался действительно сложный. Если мы всего лишь переживали морально, но он ещё и испытывал сильную физическую боль. Когда в тот злополучный день врач вышел из операционной и сказал, что ему очень повезло, но восстановление будет долгим, у меня как будто огромный груз спал с плеч. Главное, что он был жив. Мистера Уотсона забрали сразу же, и даже если бы он и хотел себя оправдать, доказательств его неправомерных дел было более, чем достаточно. После того, как Кристиан пришёл в себя, ни разу не спрашивал об отце, будто его имя стёрлось из его памяти, а я и не собирался напоминать.

Мы подъехали к больнице даже раньше установленного времени, но Крис уже ждал нас на ступеньках. Он выглядел уже намного лучше, и лёгкий румянец лёг на его щёки, придавая ему здоровый вид. И всё же, я был недоволен тем, что он не дождался нас в палате, о чём и поспешил высказать: