Не верь глазам своим

Мансуто любил смотреть на леди Ежу. Глаз отдыхал на приятной неизменности ее черт. Это позволяло расслабиться, не вглядываться, не анализировать. Даже о том, что рано или поздно ему придется увидеть ее без стабилизирующего действия зеркальных украшений, и, возможно, столкнуться с каким-нибудь сюрпризом, думать решительно не хотелось.

– Вы, я знаю, прибыли только сегодня, – сказала графиня, – и наверняка не слышали о последнем скандале: о пожаре в доме Левиша и о заграннице обернувшейся огненным змеем.

– Мне успели доложить об этом, – возразил Мансуто.

– Я надеюсь, вы используете это в сегодняшних дебатах?

– Каким образом?

– Милон пригрел у себя загранницу. На это непременно нужно указать, поставив с соответствие оба факта, – сказала Ежа.

Ее категоричность неприятно удивила Мансуто. До сих пор леди Ежа не пыталась давать ему советы.

– Нет никаких оснований ставить эти факты в какое-либо соответствие, моя госпожа. Подобная натяжка и сама по себе сомнительна, и выглядеть будет некрасиво.

– Мансуто, соответствие непременно есть. Загранники составляют угрозу для нашего общества. Вы же сами говорили, что среди напавших на ваши шахты были те, кто превращался в волков.

– Я говорил, что люди так видели, – уточнил Мансуто, —это ни одно и то же. На данный момент не существует никаких достоверных фактов. Я не буду раздувать панику основанную на слухах.

Тон князя выражал его окончательную определенность в этом вопросе, и леди Ежа недовольно сверкнула глазами.

– Эта паника и обоснована, и выгодна, —довольно жестко сказала Ежа.

– Я прекрасно понимаю, что вы имеете ввиду, графиня, но, нет, я не намерен проводить политику консолидации общества за счет нагнетания слухов о внешней угрозе. Это еще было бы обоснованным подходом, если бы способствовало интеграции проблемных провинций, но, боюсь, у меня нет шанса растрогать их фактом разбоя на моих шахтах, списав этот разбой на загранников.

– Вы могли бы разделаться с этим надутым индюком Милоном, – заметила Ежа.

В этот момент в комнату заглянула ассистентка ведущего и объявила, что уже пора. Теперь Мансуто не сомневался в том, что это та же девушка, что и на прошлой неделе. В тот раз она тоже прервала разговор с такой же невинной бесцеремонностью. А вот леди Ежа, казалось, и вовсе не заметила девушку. Она продолжала выжидательно смотреть на князя.

– Моя госпожа, я разберусь с этим.

Князь поклонился. Леди Ежа холодно кивнула, оценивающе его оглядела и величаво удалилась. Совместная жизнь, похоже, не обещала быть такой спокойной, как на это надеялся Мансуто.

Милон уже был в студии. «Вот зря Ежа его индюком назвала», – подумал Мансуто, здороваясь с оппонентом. Без зеркал Мансуто всегда видел Милона с выкаченными рыбьими глазами, но все остальное в облике Милона плыло. В данный момент Мансуто видел конкурента франтоватым коротышкой с повязанным на шее красным платком.

– Господа, мы начинаем, – объявил вертлявый ведущий, чей облик за годы его работы на бета-вещании настолько пригляделся зрителям, так зацементировался, что казался не менее стабильным, чем облик всегда зазеркаленной Ежи.

Поднялся занавес и все твое предстали перед большим, во всю стену, студийным бета-зеркалом. Вдохновенно обращаясь к пустой, белесой с этой стороны глади зеркала, ведущий напомнил подразумевающимся зрителям о том, что сегодня начинается вторая неделя длительного предвыборного марафона и сказал несколько пафосных фраз о гражданских правах и обязанностях.

– В конечном итоге мы всегда выбираем сердцем, – заключил он свою вступительную речь, – поэтому сегодня мы будем говорить не столько о политических программах принцев, сколько о них самих, об их интересах и страстях. Итак, кто вы, господа? Начнем с вас, князь, – он важно, всем корпусом развернулся к Милону. – Скажите нам, вы разве не собираетесь вступить в брак? О помолвке Мансуто объявлено давно, а как насчет вас?

– Я надеюсь, мне повезло, – сказал Милон. – Я, видите ли, не приемлю договорные браки и поэтому до сих пор мне нечего было ответить на этот вопрос. В таких делах расчет неуместен. Я давно искал родственную душу, и нашел ее лишь сейчас, когда уже почти отчаялся. Однако и сегодня еще я не решусь назвать имя женщины, которая, как я мечтаю, составит счастье всей моей жизни. Я это сделаю лишь тогда, когда она даст мне на свое позволение.

Милон растекался патокой. Мансуто было неловко на него смотреть. Столь явная унизительность его внешности была досадным свидетельством отсутствия у Мансуто элементарного уважения к оппоненту.

– С нетерпением будем ждать имя вашей избранницы, – сказал ведущий Милону и обратился к Мансуто. – Теперь позвольте спросить вас, князь. Как так получилось, что у вас, у того, кто ни раз нападал на пристрастие к зеркалам, невестой является женщина, буквально не расстающаяся с альфами? Вам не кажется, что здесь есть некоторое противоречие?