Не верь глазам своим

Мама стояла позади отца в изысканном, благородном платье цвета бордо, которое я всё же сумела ей подобрать после двадцати «фи» в адрес не менее изысканных и благородных. Она отыгралась на мне по полной, заставив притащить половину бутика «Нюаж», заказать пятнадцать цветочных композиций и гирлянд для украшения зала, убедить Оливию взяться за съёмку торжества и даже переманить инструментальный квартет из балтиморской филармонии, которые в этот вечер должны были играть на открытии арт-галереи в Шипли Хилл. Деньги могут многое, как и капризы моей матери.

Гости стекались кто к назначенному часу, кто со свойственным важным персонам опозданием. В элегантных нарядах и дорогих машинах. Водители высаживали их на подъездной аллее и отъезжали прочь, готовые примчаться по первому зову обратно. Наверняка они собирались в какой-нибудь забегаловке в соседнем квартале и подшучивали над обнаглевшими, зазнавшимися боссами. Деньги и правда могут многое. В том числе, изменить человека до неузнаваемости.

В какой-то момент мне захотелось присоединиться к этой весёлой шайке водителей и посмеяться вместе с ними за чизбургером и картошкой-фри. Я бы многое могла поведать им о жизни городской верхушки, показать им скелетов, спрятанных в дубовых шкафах с позолоченными ручками. Но мне пришлось мило улыбаться каждому входящему, справляться об их делах и провожать в банкетную залу, где они примутся давиться дорогим шампанским, выдержанным виски и изысканными угощениями. И никаких тебе чизбургеров или пива.

Целый час я фланировала между приглашёнными и поддерживала лёгкую беседу, как учила меня мама ещё в детстве. Но взгляд мой сновал меду ними, выискивая особенного гостя, который бы подарил мне покой. С ним бы я поболтала с радостью, но Ричард Клейтон, кажется, не желал удостаивать нас своим присутствием. Зато мой Марк чувствовал себя рыбкой в воде. Вернее, в заполненном другими рыбами и акулами аквариуме. Ему не привыкать. Он с мастерством ублажал дам комплиментами по поводу причёсок и платьев, давал советы джентльменам о бизнесе и выдавал шутки с искромётностью тамады на весёлой свадьбе. Воистину любимый зять Вирджинии Лодердейл.

Я чувствовала себя Джейн Остин на балу, ей богу. И мне претило находиться здесь. Мне даже не представилось возможности поболтать с Оливией, потому что мама вовсю гоняла её по залу, заставляя щёлкать мистеров и миссис, чтобы завтра каждый мог ещё раз полюбоваться своей персоной и похвастаться перед друзьями богатством своего одеяния. Лишь раз мне удалось споймать взгляд Ливви. Подавленный, загнанный в угол, полный мольбы помочь ей сбежать. Словом, я чувствовала то же самое и ждала того, кто спасёт из этой клоаки меня саму.

Джонатан не чувствовал себя так раскрепощённо, как Марк. Для него все эти знакомства и светские манеры были в диковинку, как для обезьянки, которую выловили в джунглях и засунули в вольер на усладу зрителям. Каждый раз, как мама или отец подводили его к парочке гостей, отличающихся от предыдущих лишь размером бриллиантов на шее у «неё» и размеров эго у «него», Джонатан выдавливал из себя противоестественную улыбку и уступал отцу право раскручивать нить бесполезной беседы.

Родители позволили гостям обменяться хвастливыми замечаниями, прикрытыми любезностями, дойти до нужного градуса подпития, после чего отец постучал вилкой по бокалу, призывая к полному вниманию. Даже музыканты опустили смычки и прислушались к торжественной тишине.

– В первую очередь, – провозгласил отец, оглядывая собравшихся. – Мы с Вирджинией хотели бы поблагодарить вас за то, что вы выкроили время, чтобы прийти!

Послышался одобрительный гул.

– Нам приятно видеть каждого из вас и поделиться своей радостью с близкими друзьями.

Я изо всех сил схватилась за бокал, словно он мог удержать меня от взрывного смеха. Близкие друзья, как же. В прошлом году Ларри Макклинток так подставил отца, что тот всерьёз раздумывал о том, чтобы вышвырнуть этого наглого смутьяна из компании, но дал ему второй шанс. Летиция Ларсен трижды баллотировалась на пост главы фонда «Белые ангелы», пытаясь сместить маму и занять её место, а теперь сладострастно улыбалась искусственно выгравированной улыбкой в ореоле красных губ.

После стихнувших аплодисментов, отец снова заговорил, приправив радостную обстановку привкусом печали.

– Мой сын Джонатан пропал пятнадцать лет назад. – Из чувства приличия кто-то опустил голову, кто-то сокрушённо покачал головой. – Трагедия для нашей семьи и всего города. Пятнадцать лет мы с Вирджинией и моей прекрасной дочерью Сарой не знали, что с ним. Нам оставалось лишь гадать, уповать на работу нашей уважаемой полиции и надеяться. Но… как известно, надежда никогда не проходит даром.

В этом был весь отец. Мог оживить любое мероприятие и приковать к себе взгляды толпы. Счастливая улыбка, несвойственная деловому амплуа волка, сверкнула на постаревшем лице и омолодило его на десятки лет. Запустилась цепная реакция – и десятки улыбок засияли в ответ.