Не верь глазам своим (СИ)

Генри стоял на балконе, пытаясь унять дрожь в руках и прекратить это раздражающее позвякивание льда в бокале. Он глубоко вдыхал чуть прохладный воздух, медленно его выдыхал, успокаиваясь. Он был в ужасе. Он был в УЖАСЕ. Он сумел-таки потерять самое важное. Его не было сколько? Три дня. Нет. Его не было несколько недель. Работа поглотила его, как всегда бывает в периоды накатывающего вдохновения. И он променял Лайлу на Джея. Это то, чего он боялся. То, чего он хотел не допустить. Но видно, он упустил самое важное. И где искать ошибку? И можно ли ее исправить? И нужно ли ее исправлять? Может, Николя сможет дать Лайле больше и лучше? Он постарался отогнать эти мысли. Ведь он уже принял тот факт, что Лайла выбрала его. И его задача сделать так, чтобы она не разочаровалась в выборе, была счастлива. Его задача быть достойным ее выбора.

Губы обожгли кубики льда, не оставившие на языке ни капли жгучей жидкости. За спиной послышался шорох.

— Не возражаешь? — Эван протянул ему наполненный бокал.

— Против виски или против компании? — Генри благодарно кивнул, принимая новую порцию. — Нет, не возражаю. Спасибо. — Сделав глоток, он постарался расслабиться.

— Ты в порядке? Знаю, это ужасный вопрос, но его всегда задают в подобных случаях. Поэтому… Ты в порядке? — Эван чувствовал себя неловко. Но подошел к перилам и оперся на них, копируя позу Генри. Тот повернул голову и неожиданно для себя ответил:

— Нет. Я не в порядке. Я совершенно не готов к такому. Я позволил себе увлечься работой больше, чем любимой. Как я мог такое допустить? Но на этом, все. Так больше продолжаться не может…

— Ты ревнуешь? — Парень понимал, что сам скорее всего не испытывал бы этих эмоций в такой ситуации. Но для любого другого это было бы естественно.

— Безумно. Но это только моя проблема. А еще мне стыдно. И я боюсь, что не смогу всего исправить. Еще я злюсь на себя — ведь я полный идиот! Я обидел ее! Своим подозрением. Своими словами. Своим молчанием, в конце концов! И меня не так пугает моя неправота, как-то, что я был настолько глуп, груб и несдержан, что позволил себе высказать ей все, толком не разобравшись. Понимаешь? Я вел себя так будто мне нечем дорожить в этих отношениях. Боже! Чему я могу удивляться, если она была одна все это время…

— Ты делаешь преждевременные выводы… Не торопи события, поговори с ней. Ты сейчас тонешь в своем понимании этой ситуации. Но не знаешь, о чем думает она. Не присваивай ей эмоции и чувства, которые, как тебе кажется, она должна испытывать. Не навязывай ей свое видение… Это может быть простым недопониманием, небольшой размолвкой… Не узнаешь, пока не спросишь…

— Я очень хочу в это верить… Очень хочу на это надеяться… — Короткий сигнал телефона прервал беседу. Генри посмотрел на экран. — Прости, мне нужно перезвонить… Это важно. — Эван кивнул и направился к выходу. Уже в дверях комнаты его догнал голос:

— Эван! — Он развернулся к открытой двери балкона. — Спасибо! — Парень вскинул брови в вопросе. — За виски, — Генри ухмыльнулся, — и за компанию… — Видимо трубка у уха ожила и блондин отвернулся к сгущающимся сумеркам, чтобы включиться в разговор. Дверь за Эваном прикрылась.

— Да, пап. Да. … Я видел? Да я в этом почти поучаствовал! … Мне-то не привыкать. Но Лайла… Да, ей тяжело пришлось. … Да, если получится… Я кажется опять облажался. … — Лицо его нахмурилось, он поставил бокал к пепельнице на столик в углу небольшого пространства балкончика. — Да, Антуан, я помню об этом. … Я ждал такого поворота событий, но все равно не был к нему готов. И я не готов сейчас с этим мириться… — Слова Антуана вызвали решительный кивок и постукивание кончиками пальцев по перилам. — Думаю, что на этом, все… — Генри еще несколько минут выслушивал идеи Антуана и в конце концов попрощался.

Только этого не хватало. Все-таки журналисты — это особая каста людей. Ни стыда, ни совести… Генри постоял еще несколько минут, раздумывая. Так или иначе, решать проблемы нужно по мере их поступления. Он выдохнул и решился. Твердым шагом он вышел из комнаты, отмечая, что прохлада вечера смогла развеять хмель в голове. С целью найти любимую, он уже спускался по лестнице, когда услышал всхлипывания из комнаты в глубине коридора. Может, чтобы ее найти далеко идти не понадобится…

Зайдя в комнату, он не сразу переключился на полумрак. Тусклый свет от настенного бра едва приоткрывал завесу темноты. Длинная полоска света от открытой двери будто разделяла пространство пополам. В дальнем углу на подушках свернувшись клубком лежала его любимая и изо всех сил кусала кулачок, чтобы не плакать навзрыд. Генри показалось, что у него в душе что-то оборвалось и упало оземь. Руки сами сжались, а ноги понесли его к Лайле. Он упал коленями на пол, не зная, куда деть рвущиеся наружу чувства, что сказать, как прикоснуться.

— Лайла… Ну, успокойся, любимая, ну пожалуйста… Я… — Он погладил ее по плечу, не смея обнять и прижать к себе, как того хотелось. — Я все, что хочешь, сделаю для тебя, все будет хорошо, только успокойся.