Не верь глазам своим (СИ)

— Да, думаю да. Музыка — это такая же часть меня, как сердце, или руки, или легкие, но да, если она попросит, я оставлю сцену. Ведь зачем мне легкие, если без нее я не знаю, как дышать?

Лайла вздрогнула от этой фразы. Весь этот разговор из восторженно-романтичного и лишь слегка ироничного слишком быстро превратился в остро-серьезный. И какой-то абсурдно знакомый, до тянущей боли в груди. Видимо, Джей заметил это по выражению лица девушки и быстро переключиться на другую тему.

— Так, у тебя есть еще вопросы?

— Думаю моим читателям и твоим фанатам будет очень интересно узнать ответ на самый банальный вопрос: почему «Бесстрашный»? Я, кажется, уже поняла, но мне нужен ответ от тебя.

— Я не уверен, что хочу, чтобы мои фанаты настолько открыто меня читали. Пусть то, что они поймут из моей музыки, для каждого станет откровением, но личным, чем-то своим.

— То есть, все будут догадываться, но не знать наверняка… Так?

Джей широко улыбнулся.

— Я уже намекнул кое-что на презентации прошлого альбома. И в аннотации к этому будет еще намек. Что-то наподобие: «Мой путь — мое признание». Но я пока не уверен. Дело в том, что мне хотелось бы… Я думаю, что… — парень стал нервно перебирать клавиши, и даже с огромного расстояния было заметно, что он переживает и волнуется. — Я надеюсь, презентуя новый альбом, у меня хватит бесстрашия, чтобы рассказать своей любимой девушке кое-что очень важное. Мне невыносимо осознавать, что есть эта тайна… Черт! Прости, мы можем на сегодня закончить пораньше?

Джей поднялся и какой-то ломаной походкой покинул сцену. Лайла ошарашенно смотрела ему в спину, а потом продолжала вглядываться в кулисы, за которыми скрылся певец. Чем больше она узнавала его с человеческой стороны, тем сильнее понимала любовь Жасмин к его творчеству, тем больше убеждалась в таланте и искренности, в широте души и удивительной харизме. Она написала Генри, что уже освободилась, но ответа не получила. И хотела уже идти на автобусную остановку, как ее остановил Антуан. Видимо, они со звездой почти не обсуждали процесс написания книги, потому что ему было интересно буквально все. После получасовой беседы за чашкой кофе с чудовищно-вкусными пирожными отец Генри наконец отпустил девушку. Интересоваться, как скоро его сын освободится, было неловко, поэтому Лайла попрощалась с Антуаном в полной уверенности ехать домой самостоятельно. И почти не заметила настойчивый гудок автомобиля.

— Эй, красавица, подвезти? — первой мыслью было почему-то, что это Джей, и девушка нахмурилась, но, обернувшись, рассмеялась. За рулем привычного седана сидел Генри. Сев в машину, она усмехнулась про себя. С чего бы Джею ее подвозить?

— О чем думаешь? — Генри выглядел свежим и приятно пах гелем для душа, но взгляд был грустным и напряженным.

— О глупостях всяких. Что с тобой? Что случилось?

Генри с нежностью посмотрел на любимую, и той сразу стало уютно и спокойно.

— Просто один человек на работе напомнил мне о моих ошибках и недостатках. И я так счастлив, что ты есть у меня… — они остановились у тротуара, где-то посреди пути домой. Генри взял ее лицо в ладони, пристально вглядываясь в глаза: — Я очень люблю тебя, Лайла. Я для тебя готов на все, веришь? Даже на самые сумасшедшие вещи. Ты только попроси меня… Глупенькая моя, ты никогда не сможешь загрузить меня своими проблемами, потому что они наши. Если я могу помочь, или просто выслушать, или даже молча поддержать, просто скажи мне, ладно?

Лайла потрясенно кивнула. Даже улыбнуться не смогла, просто кивнула и прижалась лбом к лбу любимого. В голове бешено крутились шестеренки, она никак не могла ухватить мысль за хвост.

— У нас ведь все будет хорошо, правда? — Генри оторвался от ее лба и снова посмотрел в глаза, поглаживая большими пальцами щеки. Потом будто не выдержал, сорвался и рывком втянул девушку в поцелуй — требовательный, голодный, обжигающий. Потом снова будто вернул себя в рамки, рвано стартовал, резко вклиниваясь в поток машин, быстро переключая передачи. Они очень скоро добрались до дома, и за все это время никто из них не проронил и звука. Как только дверь за ними закрылась, Генри снова будто подменили — в темных глазах читалась какая-то болезненная жажда, а руки четко и умело расстегивали пуговицы на джинсах Лайлы, а потом и на той самой зеленой блузке, которую девушка с благодарностью нашла в своем шкафу.