Не верь глазам своим (СИ)

— Я не позволю тебе, — чуть хрипло произнесла девушка, подползая наверх, чтобы оседлать его, — снова прятать голову в песок и отговориваться работой и протоколами. Нужно — найми кого-то еще. Нужно — увези меня на Аляску. Но я хочу быть с тобой. И буду. Ты же знаешь меня, я всегда получаю то, чего хочу. Так что не тупи. Знаешь, что делать! — она сбросила бретели с плеч, и шелк соскользнул вниз, обнажая налившуюся грудь. Вадим не мог ей отказать. Не мог и не хотел. Он устал и измучился, глядя, как его девочка растрачивает себя на других в отместку ему. Он изранил собственную душу взглядами на тепло и нежность в глазах любимой, обращенных на Клемана. Сколько ночей он думал о том, что просто не может наблюдать, как она находит в другом то, что мог бы давать ей он! Мог бы, но не стал, из-за собственной трусости и глупости. И сейчас, когда они были в безопасности, когда можно было расслабиться на минуту, на день, на какое-то время, он не хотел больше быть дураком.

Он молча сжал ее талию, приподнял и уложил на постель, аккуратно освободил от одежды, и с видимым наслаждением, напряженными, чуть дрожащими руками принялся изучать ее тело. Не обходя своим вниманием ни одного сантиметра, он медленно касался ее, распаляя свое и чужое желание.

— Ты только руками действовать можешь? Трахни меня, наконец!

— Тшш… — он положил пальцы на ее губы. — Никаких отговорок, детка. Теперь это все мое. Так что лежи и не дергайся.

Готовый к тому, что его девочка проявит характер, он вовремя заметил ее движение, и взбрыкнуть ей не удалось. Он задержал ее за руки, подняв их высоко над головой:

— Сказал же, не дергайся! Можешь праздновать победу, считай, что ты получила, что хотела. Лежи и наслаждайся. Я не один из твоих ручных мальчиков, так что терпи, пока я не сделаю то, о чем все эти годы мечтал.

— Пусти, — прошипела Катя, но глаза выражали капитальное согласие с мужчиной. Ей нравилось.

— Обещай быть хорошей девочкой… И только попробуй назвать меня папочкой, выпорю, как дошколенка.

— Я не буду дергаться, Вадим, — но эти слова не подействовали, и ей пришлось смириться: — Обещаю быть хорошей девочкой…

И она была. Она была очень хорошей. Настолько, что они едва не сломали бедную кровать. Настолько, что Вадиму пришлось минут десять держать вату у прокушенной девушкой губы. Настолько, что царапины на спине оставили кровавые пятна на простыне. Настолько, что кончая в третий раз, мужчина выдыхал, что любит ее, хриплым, потерянным, потрясенным голосом.

Они правда были счастливы. И Артур дополнил их небольшую семью. А через два года появилась Мира. А еще через два Кати не стало. Не убить себя и не утопиться в чувстве вины ему помогли двое детей и осознание того, что у них было. Он не жалел ни об единой минуте за эти пять с половиной лет. Потому что он точно не смог бы жить с пониманием, что так и не ощутил вкус жизни с любимой женщиной.

Хлопнувшая дверь вырвала его из воспоминаний.

— Снова думал о маме? — тихо спросил сын, подойдя ближе.

— Старею, ничего не скроешь от тебя. Вы поговорили?

— Не то, чтобы… Он попросил прощения. Еще попросил дождаться его завтра. Он хочет все исправить…

— Я ведь говорил тебе, что он был хорошим парнем. И я рад, что он стал нормальным мужиком…

Жасмин уехала рано утром. Она всю ночь находилась рядом с комнатой Клемана, а под утро вытерла слезы и поехала в столицу. Работу никто не отменял. Мужчина с трудом дождался пробуждения сына. Прислуга сообщила, что новых гостей разместили на ночь, и ему, проснувшемуся рано утром, не терпелось поговорить, узнать, как сложилась его судьба, поблагодарить Вадима за то, что присмотрел за ним.

Разговор был долгим. Артур рассказывал свои воспоминания о матери, о своем детстве и юности. Рассказал о том, что встретил, наконец, свою вторую половину, и скоро планирует свадьбу. Но, готовясь к торжеству, он нашел старую коробку с письмом и решил сначала разыскать родного отца. Чтобы свою семейную жизнь начинать, зная все о себе. Его невеста поддержала это решение.

— Не знаю, сын, смогу ли найти в себе силы, чтобы простить ее. Я… — думать о предательстве любимой женщины было больно, и Клеман перевел тему. — Твоя мать была таким важным человеком в моей жизни… Я знал ее недолго, но она была потрясающей. Уникальной. Она спасла меня от самого себя, и я скучаю по ней каждый день. Мы стали хорошими друзьями…

— Так, почему вы не общались больше?

— Так сложились обстоятельства. Поверь, если бы я получил это письмо… Даже, если бы она не подарила мне сына, а просто дала знать, что с ней все в порядке, я был бы очень счастлив получить от нее весточку. Но Жас решила за меня… Я слишком многое ей прощал, и не уверен, что смогу простить это…

— Клеман, она была очень молода, и ее опасения можно понять… — Артур и сам не понял, почему заступился за женщину, которая по сути лишила его родного отца.

— Знаешь, я не уверен, что хочу… Ты видел наш дом в Италии? — мужчина кивнул, и Клем продолжил. — Я никому не говорил, совсем никому, даже Лайле, но его проектировал наш старый знакомый. Эван Руа.