Не верь мне

-Ну да, а хотелось бы хоть какой-то смыл в этом обрести, - хрипловато замечает он. А потом, выдохнув, отводит свою голову в сторону, отстраняясь от моей руки, в один момент становясь прежним, суровым и непроницаем. И мне даже кажется, что он опять отмолчится или найдёт способ вывернутся, но получается совсем иначе. – Наша история началась в тот самый момент, когда мальчик Серёжа повстречал девочку Олю…

Начинаясь как детская сказка для подростков, наша повесть постепенно переросла во взрослую драму. Бездарно и бессмысленно.

-Ты мне сразу понравилась, - мечтательно замечает он. – Такая красивая и неприступная.

-Обычная, - фыркаю я, мало веря в серьёзность его слов.

-Нет, правда. Я когда увидел тебя, дар речи потерял.

-А я думала, что ты просто тупенький, - отшучиваюсь я, а Серёжка улыбается. Как всегда с наплывом печали по чему-то забытому и упущенному. Но ведь улыбается. Значит, было что-то в нас хорошее.

Я не могу понять, почему мы сейчас говорим об этом. Тянем время, озвучивая и без того известные вещи. Но интуиция подсказывает мне, что надо просто довериться, если начал, следовательно, так и надо. Ему. Нам. Глоток воздуха перед глубоким погружением, и, дай нам Бог, выплыть оттуда живыми.

Это даже приятно, вспоминать те первые годы нашего знакомства. И почти не больно, потому что мы были счастливы. И это счастье до сих пор согревает наши израненные души, окутывая их подобно старому бабушкиному пуховому платку.

Ему тоже нравится это вспоминать. Серёжка говорит быстро и легко. Ровно до того момента, пока мы впервые не спотыкаемся об Лизунова.

 -И ты повелся на все эти речи? – негодую я.

 -Повелся. Впрочем, я и сейчас думаю, что там было зерно истины.

-В том, что я меркантильная тварь? – даже руками всплеснула, возмущаясь.

-Да нет же, никто об этом и не говорил. Просто он напомнил мне, что в мире слишком много всего есть.

И мне сложно это понять. Сложно пробиться через призму своих же сомнений. Я привыкла считать, что ему стало недостаточно меня. Сейчас это звучит почти смешно. Наивно было полагать, что он сможет жить только мной одной. Мне нравилось ловить его восхищённые взгляды, нравилось наше единение на маленькой кухне, нравилось что наш мир сосредоточен на нас троих… Была в этом доля притягательности, что заставляло чувствовать себя особенной.

-Мы с тобой забыли, что такое жажда жизни. Как это рваться куда-то, хотеть чего-то. Вся проблема в том, что мы были не самыми бездарными людьми в мире, и быстро чего-то добились. Добились того, чего сами не ожидали. Квартира, ребёнок, какие-то там повышения по работе. А дальше… А дальше никаких ориентиров. И меня это напугало. Для нашего возраста это было нормально, Но ведь ни есть хорошо, что в двадцать с копейкой лет мы уткнулись в свой потолок. Ванька лишь напомнил, что потолка этого нет, и надо стремиться куда-то ещё. Мне захотелось перемен.

И вот это действительно нелегко признать. Провести границу или ощутить разницу. Идея изменить жизнь не равна идеи, что у нас была плохая семья. Я как конченная эгоистка переносила всё на себя, циклясь на том, как он относится ко мне. Но изначально это было не обо мне, а об его потребностях и желаниях. Недовольно морщилась при мысли о Серёгиных амбициях, потому что на уровне подсознания понимала, вырастит он, придётся расти и мне, соответствовать. Я не то чтобы не хотела, но боялась, что не осилю, что не способна. Замолкнуть и надуться в попытках сохранить уютный мирок, знакомый и прозрачный, было легче, чем попытаться понять его и попробовать рискнуть. Он рискнул. Я нет.

-Но ты особо и не пояснял.

-Оль, это сложно делать, когда вторая сторона не желает тебя слушать.

Тут мы оба права и неправы. Он томился своим чувством нереализованности, а я своими страхами отвергнутости. Наверное, всё дело в том, что это были наши первые явные несовпадения, и мы просто не знали, что с этим делать. Чем больше я молчала, тем больше он убеждался, что у нас всё плохо. Он пытался что-то менять, а я обнаруживала в этом доказательство, что ему мало того, что у нас было. Он метался, я замыкалась. Мы стоили друг друга.

А после моего дебильного поцелуя с Ванькой всё стало совсем плохо. Я в очередной раз убедила себя, что мне ничего не надо, кроме моей такой знакомой жизни, а он вновь решил, что ему нечего предложить мне.

Нас всё ещё тянуло друг к другу, мы были единственные и самыми желанными, но почему-то забыли рассказать об этом.

 Когда не случилось его повышения, стало совсем невыносимо.

 -Вот тогда я точно стал никем. По крайней мере, переживалось оно именно так.

 -Ты был моим мужем.

 -Да, это точно самое ценное, что мужчина может предложить женщине…

-Это единственное, что я ждала от тебя.

-И как надолго тебя бы хватило? Я не просто уволился, я тогда со психу съездил по чужой роже. По достаточно влиятельной роже. С работой были бы проблемы. Ты бы согласилась всё на себе тащить?

-Да! – упрямлюсь я.

 -А я бы нет. Не смог.