Не верь мне

Смех Олега утих. Он стал задумчивым, будто не просто вспоминал о прошлом — на какое-то время вернулся в него. Уголок его губ дрогнул. Ещё один миг, в котором он задержался прежде, чем снова оказаться тут, со мной…

— А потом она вернулась. Стала другой. Помню увидел её и… — Олег, наткнувшись на мой взгляд, замолчал. — Ты правда хочешь слушать об Ане? — спросил меня серьёзно.

Хотела ли я в действительности? Хотела. Да, хотела. Пусть ревность и сжимала моё сердце, но сейчас я чувствовала — Олег Громов искренен со мной, открыт, откровенен. Я узнавала его из рассказа про жену, впитывала в себя едва заметно меняющийся тембр его голоса, каждое его движение. В конце концов, Анна Громова — существенная часть его самого, а я… я лишь только мечтала о маленьком уголке в сердце этого мужчины.

Ответить я не успела — появившийся снова официант поставил передо мной большую тарелку с салатом, рядом чуть поменьше — с сыром, порезанным толстыми, очень аппетитными на вид ломтиками. Следом — запеченные овощи и колбаски перед Олегом. Пожелав нам приятного вечера, он вновь оставил нас наедине друг с другом.

Взяв тарелку с сыром, Олег разрезал два ломтика на кубики и положил их поверх свежих овощей. Меня он снова не спросил. Вернул мне и, развернув салфетку, в которой лежали мои приборы, подал мне вилку. Смотрел он при этом мне прямо в глаза так, что если бы я даже захотела возмутиться его «самоуправством» не смогла бы сделать этого.

Протянула руку. Он нарочито удержал мои пальцы в своих, а после выпустил. Как вилка оказалась у меня, я сама не поняла, чувствовала только, что дыхание замерло и вырвалось из груди выдохом.

— Ешь, — кивнул Олег на салат. Я втянула аромат приготовленных на гриле, скрученных подобно улитке баварских колбасок. Сердце трепетало в груди от близости Олега, а желудок… Жаждущий куда более приземленного, он призывно отозвался.

— Может быть, всё-таки что-то посущественнее заказать, Алин? — негромко спросил Громов, берясь за свои столовые приборы.

— Нет, — даже не пытаясь скрыть страдальческое выражение, промелькнувшее не только в голосе, но и, наверняка, на лице, отозвалась я и уткнулась в собственный салат.

Олег отрезал кусочек колбаски, обмакнул в фирменный соус и, подув, протянул мне.

— Попробуй.

— Нет.

— Алина, один кусочек. Позволь мне за тобой поухаживать.

Я сдалась. Разве могло быть иначе? Все оборонительные сооружения, воздвигнутые мной между нами с Олегом, были уже сметены. Остались только обломки, всё ещё удерживаемые здравом смыслом.

Капля соуса потекла по вилке, а мне казалось, что я уже чувствую его языком. Подалась чуть вперед, обхватила губами сочную ароматную колбаску и застонала. Облизнула оставшийся на губах, смешанный с соусом сок.

— Боже, как это вкусно! — жевала медленно, растягивая удовольствие. Запила чаем и снова посмотрела на Олега. Искушение. Весь он — искушение. Его поступки. Его опасная нежность, он сам. Рядом с ним я чувствовала себя так, как будто шла по грани. Рядом… вслед за ним. Это было опасно, потому что я отчетливо понимала — он может подать мне руку, чтобы удержать от падения, а может отдернуть её в тот момент, когда я, не удержав шаткое равновесие, окажусь в секунде от того, чтобы полететь в пропасть.

Олег смотрел на меня с каким-то странным, непонятным мне выражением на лице.

— Ане не нравились колбаски, — внезапно сказал он. Отрезал ещё один кусочек и каким-то особенным, чисто мужским движением, снял его с вилки зубами. — А я их обожаю.

— Видимо, и я, — засмеялась. Тоже как-то по-особенному — чувственно, чуть-чуть вызывающе, как никогда не смеялась с той же Инной или кем-то ещё. — Но больше мне нельзя! Иначе я не усну. И Горошина не уснет вместе со мной, — нахмурила брови, кладя руки на живот.

Олег усмехнулся.

— Горошина — странное имя, не находишь? Может, выберешь что-то более подходящее?

— Нет, — качнула я головой. — Когда родится, тогда и дам имя. Я не суеверная, но… — тяжело вздохнула.

— Понимаю, — в глазах Олега мелькнула грусть. Сразу вспомнила его слова о том, что они своему сыну имя уже выбрали, ждали его появления так сильно… — Ешь свой салат.

Я покорно взяла вилку и поддела кусочек сыра. Вкусный. Положила в рот ломтик огурца. Не колбаски, но тоже неплохо.

— А насчет твоего вопроса: почему именно ты, — снова подняла взгляд на Громова. — Так сложилось, — повторил он уже сказанное ранее. Так сложилось — это не ответ, и все же больше, чем молчание. — И я очень рад, что ты оказалась в моей клинике.

Наверное, я могла бы ему сказать, что тоже рада, отпустить все сомнения, ведь он передо мной душу открывает, но… Это «но» упрямо не давало мне полностью довериться Олегу. Бросила взгляд на так и лежащее на краю кольцо и вдруг поняла, что мне жаль Аню. Даже представить боюсь, что было бы со мной, окажись я на её месте.

По телу пробежали мурашки. Нет, не окажусь я на её месте. Со мной… с нами все будет хорошо.

— Олег, — я положила вилку на салфетку. — Ты действительно готов развестись с женой? Оставить её?