Не верь, не бойся, не прощай

Первой, кого он выбрал для беседы, оказалась одинокая старушка на скамейке у соседнего дома. Несмотря на то что на улице стоял теплый майский вечер, она была одета в темное драповое пальто и платок. Бледные руки сжимали трость. Губы плотно сомкнулись, выцветшие глаза смотрели куда-то далеко, так далеко, что старушка казалась неземным созданием. Евгений приблизился к ней и кашлянул, но она даже не шелохнулась.

– Здравствуйте, – произнес он громко.

Старушка по-прежнему не двигалась.

– Извините, – сказал Евгений, усевшись рядом с ней. – К вам недавно приходили скупщики антиквариата?

Губы старушки что-то беззвучно шептали, но глаза смотрели все в те же невидимые дали.

– Опять вы? – услышал Евгений женский крик откуда-то сверху. – Когда же вы оставите нас в покое?

Зоряной задрал голову и увидел в окне третьего этажа женщину лет пятидесяти, испепеляющую его взглядом.

– Вы мне? – спросил он удивленно, ткнув себя в грудь указательным пальцем.

– У нас больше ничего нет! Все, что было, вы уже выклянчили, – сердито выпалила женщина. – Дайте моей маме спокойно дожить свой век!

– О-о! – Евгений оживленно вскочил со скамейки. – Так вы решили, что я скупщик антиквариата?

– А то я вас не знаю! – огрызнулась женщина. – Все вы на одно лицо!

– Я не скупщик, но как раз о них хотел спросить. – Евгений с надеждой посмотрел на женщину. – Вы не знаете, как мне их найти?

– Не знаю и знать не хочу! – зло крикнула она. – Не приближайтесь больше к моей маме, или я вызову полицию! Оставьте нас в покое.

Окно шумно захлопнулось. Сколько Евгений ни вглядывался, сколько ни ждал, больше оно так и не открылось. Уходя, он посмотрел на старушку и подумал, что вряд ли она испытывает счастье от такой жизни. И вряд ли вообще понимает, что живет. У него на сердце стало тоскливо.

Навстречу Евгению прошла небольшая группка шумных школьников в спортивных костюмах и с мячом. Проводив их взглядом, он двинулся дальше. В следующем дворе Евгений увидел двух подруг, обеим было за сорок. Женщины не утруждали себя подбором нарядов, а вышли к подъезду прямо в домашних халатах и тапках. Возле тучной брюнетки, сидящей на краешке скамейки, стояло пустое мусорное ведро. Было видно, что она собирается вот-вот встать и уйти. Евгений подумал, что брюнетка, наверное, обещала мужу вернуться через пять минут, но у подъезда встретила подругу и вот уже час они обсуждают волнующую обеих тему. Другая дама – в белом парике – похоже, никуда не спешила, вольготно развалившись на скамье. Подруги выразительно жестикулировали и о чем-то спорили. До ушей Евгения доносились обрывки их разговора:

– Я тебе говорю, что это не ее муж! Она вообще не замужем!

– Что ты мне рассказываешь? – Брюнетка надменно смерила взглядом соседку. – Я сама видела, как она в четверг провожала его на работу.

– Этот белобрысый – ее любовник, – прошипела та, что в парике. – У него жена и дети есть.

– Гала, я тебя умоляю! – наигранно засмеялась брюнетка, встав со скамейки.

Евгению было неловко прерывать содержательный разговор женщин, но он возлагал большие надежды на их осведомленность в вопросах передвижения жильцов в подъезде и за его пределами.

– Здравствуйте! – сказал он, оказавшись на расстоянии двух метров от женщин, которые все это время его не замечали.

Подруги подозрительно посмотрели на незнакомца и притихли. Евгению казалось, что в их глаза вмонтированы мини-сканеры, считывающие всю его предыдущую жизнь и мысли. Ему стало неуютно под этими пронзительными взглядами.

– Можно задать вам один вопрос?

– Мы ничего не покупаем, – фыркнула брюнетка презрительно, вытащив халат оттуда, где он оказался после длительного сидения на скамейке.

– А я ничего не продаю, – дружелюбно улыбнулся Евгений. – Я хотел спросить, не приходили ли к вам недавно скупщики антиквариата?

– Ну, приходили, – кивнула женщина, поправив парик. – И что?

– А у вас, случайно, их адреса нет?

– Случайно нет, – надменно ответила брюнетка, не удостоив Евгения даже взглядом. – Галочка, я пойду, а то Витя там голодный сидит.

– Я тоже пойду!

Подруга в парике торопливо вскочила с лавки и на коротких толстых ножках, сверкающих белизной, засеменила за брюнеткой. Евгений не успел больше и слова сказать, как женщины исчезли в подъезде. За закрывшейся дверью послышались шепот и громкий смех. Уходя, Евгений размышлял о том, почему он ни у кого не вызывает доверия. То ли дело в его сломанном носе и шраме, то ли всему виной врожденная привычка людей видеть в незнакомцах врагов, от которых нужно отгораживаться. Если есть деньги, то высокими заборами. Если денег нет, то надменными взглядами.

Блуждая по улицам и переулкам, Евгений забрел в какой-то двор, в который выходил черный ход универсама. Место было не самое приятное. Повсюду валялись мятые картонные коробки; удушливо пахло тухлым мясом и селедкой. Посреди заброшенной детской площадки на ржавой горке и обломках скамейки сидела троица местных алкашей. Их вид не внушал доверия, но они могли что-то знать.

Запустив руки в карманы, Евгений подошел к тут же замолчавшим мужчинам.