Не верь, не бойся, не прощай

Но теперь она сидела на прежнем месте и уже не была настроена так категорично. Сон изменил ее отношение к происходящему. Ведь бабушка Оля просила не прекращать поиски. И потом, Евгений рисковал ради нее жизнью. Марина отсиживалась дома, а он делал все возможное и невозможное, чтобы разобраться в случившемся. Евгения никто об этом не просил, просто он так устроен. Может быть, он не лучше всех, но и не хуже, это точно. И если бы Марине предложили выбирать между ним и Русланом, она бы не задумывалась ни секунды.

Допив кофе, девушка тщательно помыла чашку, вытерла руки и отправилась будить Евгения.

— Что? — спросил он, когда она потормошила его за плечо. — Уже уходить?

— Куда это ты собрался, интересно?

— Не знаю, — ответил Евгений. — Но вчера я так понял, что…

— Ничего ты не понял, — оборвала его Марина.

Вспомнив, что на ней лишь довольно легкомысленная рубашечка, девушка благоразумно отошла от кушетки.

Евгений сел, обхватив колени руками. Над его головой искрились пылинки, освещенные косыми солнечными лучами. Марине захотелось потрепать его по волосам. Или погладить. Или…

Девушка отвернулась.

— Вставай, — сказала она. — Будем завтракать.

— Так ты больше на меня не сердишься? — обрадовался Евгений.

— Еще как сержусь. И если ты не окажешься за столом через пятнадцать минут, то я не знаю, что с тобой сделаю!

Покинув комнату, Марина отправилась будить Антошку.

— Мама? — спросил мальчик, едва успев открыть глаза. — А почему ты улыбаешься? Бабушка Оля нашлась?

— Нет, сынок. — Улыбка увяла на губах Марины. — Но мы ее найдем, обещаю.

* * *

Евгений покрутил в руках выданный ему мобильник и протянул его обратно:

— Не надо, спасибо. Я сам куплю себе телефон, когда заработаю.

— А пока пользуйся этим. — Марина вернула ему мобильник. — Это бабушкин. Пользуйся, только номера не удаляй. На счету денег хватит, я его недавно пополняла.

— Зачем, Марина?

— Чтобы ты больше не пропадал. А то шляешься неизвестно где, а я беспокойся.

— Мама вчера себе места не находила! — гордо объявил Антошка, незаметно прокравшийся в прихожую.

— Не выдумывай! — прикрикнула на мальчика Марина с напускной строгостью.

— Ничего я не выдумываю. Ты так и говорила: «Места себе не нахожу».

— Я больше не буду, — как-то по-детски произнес Евгений. — Расскажу обо всем Косте Салазкину и сразу назад. Пусть полиция разбирается.

— Вот это правильно, — одобрила Марина, хотя, честно говоря, не знала, действительно ли так думает. Просто ей нравилось, что большой, сильный мужчина оправдывается и хочет ей угодить.

— Так я пошел? — спросил Евгений.

— Хлеба на обратном пути купишь? И молока…

— Хорошо.

Поручение Марины вылетело из головы Евгения, как только он очутился за пределами ее видимости. Первым делом мужчина отправился отнюдь не в полицию, а в копировальный центр, где попросил паренька напечатать, а потом и размножить небольшое объявление, в котором говорилось, что он якобы продает раритетные вещи из коллекции покойных родителей.

Расклеивая листочки на столбах, дверях и заборах, Евгений невольно вспомнил своих настоящих родителей, которые никаких коллекций не имели и в раритетах разбирались не больше, чем он сам. Маму он до сих пор любил так сильно, что не задумываясь отдал бы за нее жизнь, если бы такой обмен был возможен. А отец для него все равно что умер. Евгений старался не думать о нем. Не он ли свел в могилу маму своими вечными придирками?

Мелочный, скупой (бережливый, как он сам это называл), Зоряной-старший постоянно брюзжал, сдувал пылинки с мебели и переставлял вещи с места на место. Мама была другая — веселая, щедрая, открытая. Даже не верилось, что столь разные люди способны уживаться вместе. Но Евгений знал причину. С раннего детства. Этой причиной был он сам. Однажды Евгений подслушал, как родители выясняют отношения, и мама тогда сказала отцу: «Если бы не Женя, я бы тебя давно бросила, Плюшкин несчастный». — «Так уходи, — прозвучало в ответ. — Собирай манатки и проваливай на все четыре стороны!» — «Не могу, — печально призналась мама. — У каждого мальчика должен быть отец, хотя бы такой, как ты».

Евгений так не считал. Несколько раз он пытался поговорить с мамой и убедить ее, что они прекрасно проживут вдвоем, но она даже слышать об этом не хотела. По его предположениям, она уже знала, что у нее опухоль, и боялась, что после ее смерти сын останется один. Мама полагала, что жить с родным отцом лучше, чем в сиротском приюте, и, в общем-то, была права. Она никому не говорила о своей болезни до самых последних дней, когда уже не могла обходиться без обезболивающих лекарств. Ее смерть была ужасной. И Евгений до сих пор не мог простить отца за то, что тот ничем не облегчил мамины страдания. Себя он тоже не простил. Когда мама умерла, пятнадцатилетний Евгений катался за городом на лыжах с одноклассниками. При мысли об этом ему до сих пор хотелось стонать в бессильной муке и скрипеть зубами, пока они не раскрошатся.