Не верь, не бойся, не прощай

Вечер начался безмятежно. Провел его Боровик не в сауне, не в каком-нибудь элитном вертепе или ночном клубе, а в кругу семьи. Он всегда старался поступать именно так, чтобы не стать героем какого-нибудь сенсационного репортажа. Когда становилось невмоготу, Боровик отправлял супругу с детьми в Испанию или на Майорку, а сам осторожно резвился в родных чертогах, предварительно обысканных на предмет наличия электронных средств наблюдения.

Стресс Боровик снимал с помощью кокаина и двух школьниц. Для последних он держал в потайном шкафу старомодные платья, белые гольфы и ленты, которые следовало заплетать в косы. С тех пор как девочки подрядились ублажать Боровика, они успели вырасти, поэтому приближалось время их замены. Новеньких он уже присмотрел, а как поступить со старыми, хорошо знал. Ему не нужны были шантажистки, которым известно о нем больше, чем следовало знать народу. Их дни были сочтены.

Разумеется, Боровик не размышлял ни о чем таком, когда проводил время с семьей. Старался не думать и о том, что какие-то ублюдки подбираются к его побочному бизнесу, вынюхивают, подглядывают, наводят справки. Из-за них пришлось даже ликвидировать прежний пункт приема антиквариата и начать подыскивать для него новое место.

Подобные помехи всегда раздражали Боровика, как раздражают ухабы водителя, мчащегося по шоссе к своей цели. Наверное, дочки-близняшки почувствовали, что с их папой что-то происходит. В разгар игры они вдруг закапризничали и сказали, что хотят посмотреть мультики.

— Знаю я ваши мультики, — строго произнес Боровик. — Засядете за ноутбуки — и в «Одноклассники». И что вы там нашли, не понимаю?

— Общение с ровесниками различных социальных групп, — отбарабанила Леночка.

— Мы улавливаем настроение народных масс, — добавила Ксюша.

— И зачем вам это?

— Нам ведь жить в этом мире, — ответили девочки почти в один голос.

— Ну, положим, жить вам не в социальных сетях, — возразил Боровик. — И вообще не в этой убогой стране. — Он развел руками, как бы предлагая полюбоваться окружающей обстановкой, которая, кстати говоря, выглядела как на фото из дорогого журнала, посвященного домашнему интерьеру. — Зачем вам эти народные массы, я вас умоляю?

— Удобрения, — пискнула Леночка.

— Что?

— Народ как удобрение, — стали объяснять дочери, перебивая друг друга. — Перегной, понимаешь, папа? Выглядит и пахнет отвратительно, но именно в нем вырастают самые прекрасные, самые замечательные цветы.

— Цветы — это вы? — догадался Боровик.

— А разве нет, папа?! — воскликнули сестрички.

«Развиты не по годам, — подумал он с гордостью. — Моя школа. Острый ум, критический взгляд на жизнь, отсутствие предрассудков и ложной скромности. Девочки смотрят на мир без розовых очков, принимают его таким, как есть. Значит, в будущем избегнут неприятных сюрпризов. Будут идти к цели прямо и неуклонно, не отвлекаясь на пустяки. Настоящие цветы жизни. И как только про унавоженную почву догадались? Я в их возрасте только о развлечениях думал».

— Ладно, мыслители, — произнес Боровик с плохо скрываемой улыбкой умиления, — идите в свой интернет. Только не заблудитесь.

— Не заблудимся, папочка!

Вскочив со своих мест, сестрички упорхнули.

— Куда это они помчались? — спросила жена, вошедшая в комнату. — Чуть с ног меня не сбили.

Она, разумеется, догадывалась о романтических пристрастиях супруга, поэтому дома завязывала волосы в хвостик, носила полосатые гетры и очень высоко подрезанные шорты. Слышала звон, да не знает, где он. Подобные ухищрения не вызывали у Боровика ничего, кроме насмешливой улыбки. При чем тут полосатые гетры? Она что, аэробикой собралась заниматься?

— Я разрешил им посидеть за ноутбуками, — сказал Боровик, направляясь к бару, чтобы плеснуть себе дорогого коньяка.

— И напрасно, — ответила жена. — Они в последнее время совсем…

Зазвонил мобильный телефон Боровика. Виктор Федорович предостерегающе поднял руку, а затем сделал ею еще одно движение: уходи, уходи. Вышколенная жена подчинилась беспрекословно. Она давно усвоила, что о делах супруга лучше ничего не знать — крепче спать будешь.

— Да, — сказал Боровик в трубку.

— Груз отправил, Виктор Федорович, — отрапортовал Дальнопольский.

— А разве мог не отправить? Ты чего звонишь?

— Проблемы, Виктор Федорович.

«Так и знал, — подумал Боровик. — Как только позволишь себе немного расслабиться, сразу начинаются проблемы. А еще говорят, что Бог есть любовь. Отчего же Он тогда нас постоянно мучает?»

Виктор Федорович был свято убежден в том, что Всевышнему есть до него какое-то дело, и даже порой пытался вести с Ним мысленные диалоги. Молился, вопросы разные задавал. Без Бога жить было неуютно и даже страшновато.

— Проблемы, — повторил Боровик, прополоскав рот обжигающим коньяком. — А может, ты сам проблема, Дальнопольский? Одна большая ходячая проблема. А?

— Никак нет, — по-военному откликнулся приемщик.

— Тогда докладывай, — разрешил Боровик. — Что там у тебя стряслось?

— Тосика и Ламу убили, — сказал Дальнопольский.

— Что?!