Не верь, не бойся, не проси или «Машина смерти»

Генка все сделал в точности, как было велено, тем более что это вполне соответствовало его темпераменту. Оказавшись у моей машины, быстро открыл ее, сел за руль, завел двигатель и рванул с места в карьер. Поднимая фонтаны воды, автомобиль с ревом промчался под окнами редакции в сторону ворот нашей типографии, которые распахнулись перед ним (я по телефону предупредил ребят из охраны), а пропустив его, немедленно снова закрылись. Спустившись на служебном лифте, я секунд через сорок уже был во внутреннем типографском дворе, принял у Генки машину, а еще через полминуты выезжал через пожарные ворота на соседнюю улицу с другой стороны квартала. Если кто-то и собирался продолжать за мной слежку, сомневаюсь, чтобы они смогли среагировать в такой ситуации. Но я для верности покрутился знакомыми проходными дворами, никого за собой не обнаружил и только тогда двинулся на встречу с нефтяной вдовой.

Решив, что чем позже дядя Гриша узнает о моих новых телодвижениях, тем спокойнее мы оба будем спать, я на всякий случай отказался от предложения мадам Фураевой приехать к ней в офис, и мы договорились встретиться в городе, у ресторана «Бабочка» на Ордынке. Без двух минут девять я подъехал ко входу, но мне пришлось изрядно поманеврировать среди джипов, «БМВ» и «мерседесов» посетителей этого модного ресторанчика, прежде чем удалось найти такое место, где можно было бы выйти из машины, сразу не угодив по щиколотку в разлившиеся по всей мостовой мутные потоки.

Слава Богу, хоть сверху больше не лило. Но облака так и не желали расходиться, стояли угрюмой и плотной толпой, словно чего-то ждали. Стемнело не по-летнему рано, и редкие силуэты прохожих превращались в размытые тени на удалении каких-нибудь пяти метров. Выключив двигатель, я откинулся на сиденье и принялся вглядываться в эту серую хмарь, надеясь различить ожидающую меня изящную фигурку. Во всяком случае, мне хотелось думать, что фигурка у вдовы будет изящной, а личико прелестным. Надо же верить во что-то светлое таким хмурым отвратительным вечером.

Я всматривался вперед, в сторону чугунной решетки у входа в ресторан и поэтому вздрогнул, когда кто-то довольно резко постучал мне костяшками пальцев в боковое стекло. Обернувшись, я едва не содрогнулся: на меня смотрела рожа, которая может присниться разве что с тяжкого похмелья. Вся покрытая морщинами, как у бульдога, с выпученным правым глазом, одно ухо прижато, другое оттопырено. Это было все, что я успел разглядеть, пока негнущейся рукой судорожно крутил ручку стеклоподъемника. Опустив стекло пальца на два, я из предосторожности остановился и услышал высокий и резкий, как звук ржавой циркулярной пилы, голос:

— Вы Максимов? Диана Константиновна вас ждет, пойдемте.

— Куда это «пойдемте»? — спросил я с опаской. Идти в темень с обладателем этакой физиономии мне не слишком улыбалось. — Где она меня ждет?

Но он, казалось, не слышал моих вопросов, потому что повторил на той же ноте с той же интонацией:

— Пойдемте. Вас ждут.

При этом он взялся за ручку моей двери и совершенно бесцеремонно распахнул ее, так что мне не оставалось ничего другого, как либо ждать, пока похожий на французского бульдога урод начнет выволакивать меня из машины, либо вылезти наружу самому. Из чувства собственного достоинства я выбрал последнее и был крайне удивлен, когда ощутил, что это порождение ночного кошмара мягко поддерживает меня под локоток, чтобы я не оступился на мокрой мостовой.

Очутившись с ним лицом к лицу, я смог рассмотреть его получше, но это не доставило мне никакого удовольствия. Голова у этого Франкенштейна сидела набекрень, словно он оценивающе присматривался к тебе, куда лучше вмазать, морщины на физиономии оказались многочисленными шрамами, был он брит наголо и, хотя ростом не выше меня, чрезвычайно широк и плотен в плечах. При всем при том эта образина была в темной двойке, белой рубашке и при галстуке.

— Сюда. — Циркулярка коротко взвизгнула у меня над ухом, и я было самостоятельно устремился вперед, но тут же понял, что меня отнюдь не просто поддерживают под локоток, меня держат за локоть, да так крепко, что не выдраться.

Впрочем, возмутиться я не успел, потому что через три шага мы оказались на тротуаре, возле темной громады «кадиллака», задняя дверца которого отворилась, а из нее нам навстречу легким движением выскочила, надо полагать, сама хозяйка.

Первым моим чувством при виде ее было неприятное удивление. Я всегда неприятно удивляюсь, когда оказываюсь рядом с женщиной на голову выше меня ростом. Это странно, потому что сам-то я природой не то чтобы обделен — сто семьдесят пять сантиметров, что называется, в холке. Скорее всего какие-то глупые неосознанные комплексы. Но все равно удивляюсь каждый раз пренеприятнейшим образом. Все дальнейшие впечатления, надо думать, я получал уже исключительно в этом свете.