Не верь тишине

Отец Сергий вывел молящихся из храма совершить крестный ход. Никогда ничего более возвышенного и наполняющего сердце совершенно непередаваемым чувством смятения и радости не ощущал Карп Данилыч, чем в эти короткие минуты! За пятьдесят лет, казалось, можно привыкнуть и к этому. Но всякий раз новым открывалось звездное небо, таинственно переливались в трепетных огоньках свеч хоругви, оклады, одеяния, необыкновенными голосами пели колокола…

Он вернулся в храм просветленным и успокоенным. Уже не такими смятенными и муторными виделись последние дни и недели, растаяла мрачная безнадежность грядущего.

— Братия и сестры! Христос воскрес! Принята богом искупительная жертва за грехи наши!

С благоговением смотрел на отца Сергия Митрюшин. Переоблаченный в светлую ризу, священник стал более красив и величествен.

«А ведь я сидел с ним за одним столом», — шевельнулась по-мальчишески тщеславная мысль. С радостью выздоровевшего больного вслушивался Карп Данилыч в слова отца Сергия. Он искал в них и забытье, и путеводную звезду, и ключ от ларца с ответами на жгучие вопросы. Он хотел продолжения крестного хода.

Но священник повел другой дорогой:

— Красуется весна, оживляя природу, земля, питая вверенные ей семена, произрастает их. Но нет радости, скорбен лик земли. Буйные ветры веют над ней. За этими ветрами не видно, как древа развертывают листву и, расцветая, благоухают сады… Неверие, голод, смерть шествуют средь нас. И это принесли те, кто отошел от веры христовой… Но скажем врагам нашим: «Страха вашего не убоимся, неже смутимся. Хоть бы вы и снова собрались с силами, снова побеждены будете, еко с нами бог…» Будем же мужественны, как мужественна семья царская, упрятанная антихристами в темницу… Еще недолго терпеть нам муки от вонзившихся в тело наше зубов хищника…

Карп Данилыч уже плохо слышал проповедь. Она рвалась в сознании на отдельные фразы и слова, которые жгли и били. И от обманутого ожидания стало еще горше и тяжелее.

Задыхаясь, он повернулся к выходу. Но сзади, в спину, в затылок, хлестал железный голос отца Сергия:

— …Так выполним же свой христианский долг, откликнемся на зов воскресшего из мертвых спасителя нашего и исполним его святую волю!

В притворе скопилось столько народа, что Карп Данилыч никогда бы. не выбрался на воздух, если бы не кончилась служба. Его дружным потоком вынесло из храма.

У ворот он остановился передохнуть.

— Христос воскресе, Карп Данилыч!

Митрюшин повернулся. Широко улыбаясь, к нему подошел Субботин.

Они обнялись и троекратно поцеловались.

— Не держи на меня обиду, — сказал Дементий Ильич. — Погорячился я…

— Забыл уж…

— Вот и ладно. Будем, значит, вместе?

— Видно, так.

— А ты слышал, что на торфоразработках творится? — перешел на шепот Субботин. — Народ поднялся, большевиков и советчиков — к столбу, горит кругом…

Непроизвольно, словно ощупывая, вдохнули ночной воздух. И правда, пахнуло гарью. Но то был запах свечей.

— Да, — закончил Дементий Ильич, — по всему видать, и нам подниматься?!

Субботину хотелось узнать, где отлеживается младший Митрюшин, но подошла Глафира. Субботин знал: там, где Михаил, — там Трифоновский. А за спиной этого каторжанина три десятка отпетых людей. В нынешней обстановке могли бы пригодиться. Ведь говорил Герман Георгиевич Лавлинский: «Воевать с большевиками в белых перчатках бессмысленно и глупо. Рыцарские манеры в обращении с ними смешны и нелепы. У нас благородная цель…»

19

— Жизнь наша простая, но мудрая. Скучает душа на земле и желает небесного… Вот и сестру нашу Серафиму господь призвал в свои обители. — Мать Алевтина повернулась к образам и перекрестилась. Монахини торопливо последовали ее примеру. — В час отхода к господу сестры Серафимы я была в ее келье, поведала она в полном сознании видение свое… «Читала я, матушка, — сказала сестра Серафима, — в дни сии Апокалипсис святого апостола и тайнозрителя Иоанна Богослова. И возжелала душа моя увидеть, доколе же господу угодно будет терпеть беззакония мира. И была я в духе и се вижу: восходит от востока на небе звезда великая и пресветлая. И был цвет ее как цвет крови. Вокруг же той звезды в спутниках ее были звезды также цвета кровавого. Но не дошла звезда до своего запада. И устрашилось сердце мое, и был глас мне: «Се звезда Руси православной. Насилием будет изгнан господь из души каждого русского». И не кончила сестра речи своей, прервала ее и заплакала. Потом восклонила главу свою, молвила: «Конец мира близок! Ибо наступило предсказанное в писании отступление от веры. Ныне настоящий антихрист народился в мире».

Мать Алевтина сделала паузу и выдержала ее ровно столько, чтобы монахини смогли почувствовать смысл сказанного, но чтобы не спало напряжение и не ослабло внимание.