Не верь зеркалам

Он заулыбался разукрашенным ртом.

– Тася держит марку. Дескать, до свадьбы ни-ни. Играет в невинность. Это после трех мужей-то!

– Она назначила свидание в отеле, – напомнила Варвара.

– Блажь это! – Петя с досады махнул рукой. – Неделю назад сама предложила, а потом вдруг: нет, и стоп…

– А вы обиделись: для свидания купили ей красивое платье.

– Что за чушь? Я, конечно, в модных шмотках шарю, но чтоб Тасе дарить… У нее и так шкафы ломятся. Жаль, что с ума сошла на красоте.

– Хочет вернуть молодость?

– Как ненормальная мажет на себя все, что найдет. Меня сегодня в дом не пустила, заявила через дверь: «Увидишь, когда помолодею, сначала в театре всех сражу, а потом тебя…» Говорю же: умом тронулась. Это все Зоя мутит, не иначе…

– Может быть, Добронина нашла старинный рецепт?

Шляпич расстроился всерьез.

– Ничего она не нашла! Упрямая дура… Не хочу больше об этом, – он протянул руку через стол. – Ты согласна?

Варвара сложила руки на груди.

– Нет, Петр. Мой ответ: нет. Будьте счастливы с молодой женой. Она на вас уже завещание оформила. Все вам переходит. И квартира на Таврической, и счета в банках. Солидный куш. Не так ли?

Он нахмурился.

– Тася проболталась… Вот ведь… А не сказала, что завещание входит в силу только после нашей свадьбы?

Вопрос Варвара проигнорировала.

– Меня это не интересует, – сказала она, вставая. – Говорить больше не о чем. Прошу покинуть мой дом. Вместе с париком и туфлями. И больше здесь не появляться. Всего доброго.

И жестом указала, куда следует убираться гостю.

Петя встал неторопливо, показывая, что мужчиной, даже накрашенным, командовать нельзя.

– Вот такая мне нужна. Чтобы держала в кулаке, приказывала, а я слушался.

– Всего доброго, Петр. Опасайтесь футбольных болельщиков.

– Ах ты… Ну ладно, раз так! – Шляпич стукнул кулачком по столу. – Иду ва-банк!

– Вот и идите.

– А если скажу, что так полюбил тебя, Варя, что все готов бросить? Что скажешь? От сердца говорю! – Шляпич приложил руку к вырезу кофточки, в котором колосились рыжие кудряшки.

Варвара молчала.

– Правду говорю! Ничего не надо в жизни, только тебя… Все к ногам твоим брошу! Слово скажи – откажусь от Доброниной! Не бойся, денег нам до смерти хватит… Согласишься выйти за меня хоть завтра? Согласна? Ну, Варя!

Предложение руки и сердца Варваре делали первый раз. Если не считать глупости в пятом классе. Предложение было, но Варваре хотелось плакать. Когда другая бы на ее месте радовалась: шанс выйти за богатого, молодого, красивого и знаменитого. Только Варвара не умела плакать. Ванзаровы, как известно, не плачут.

Крашеный клоун испортил самое заветное, что она скрывала от всех, потому что таким нельзя поделиться. Даже подругам не признаешься, что умная и независимая, суровая аспирантка-дракон мечтает о романтическом предложении. Как в старые времена. Чтобы она – в длинном белом платье с кружевами, в руках букетик цветов флердоранжа, а он на одном колене, в костюме-тройке, пахнущий кельнской водой, на фоне кустов роз просит подарить счастье всей его жизни, став его женой до последних дней, пока смерть не разлучит их. И на том свете тоже быть вместе.

Ну как такое рассказать? Ингрид со смеху лопнет, Марта разревется. А та, кто ее поняла бы, мама… Мамы у Варвары не было. И бабушки не было. И родной тетушки. Даже сестренки – и то не было… Одни мужчины в семье. Никакой родной женщины, которой можно прошептать на ухо секрет.

А этот гад все испортил. Испоганил. Запачкал первое предложение в ее жизни. Замарал накрашенными губешками.

– Пошел вон, – ответила она больным горлом. – Жвачку со звонка отдирай.

18 июня 2021 года

29

Белая ночь варила колдовское зелье. В светлом небе разливались краски далекой зари, а в сердце – томление, от которого не заснуть. Белой ночью в Петербурге не до сна, тянет гулять до утра по улицам, площадям, набережным и каналам, шататься без дела, смысла и цели, будто разыскивая чего-то, чего не можешь найти. Будто ключик от потерянного счастья прячется в ясной полутьме, только протяни руку, как поймаешь его. И будет в жизни только счастье.

Варвара не могла вспомнить, когда последний раз гуляла белой ночью. Наверное, когда еще был жив папа. Потом гулять было не с кем и незачем. Вот так проживешь всю жизнь в Петербурге и будешь провожать белую ночь за окнами, ни разу не окунувшись в нее с головой. Не утонешь в ней по самое сердце.

Пойти прогуляться, что ли?

Горло, залитое горячим чаем с медом, спросило: «Совсем с ума сошла? Не смей нос высовывать!» Нос тоже требовал остаться дома. Эта парочка считала, что может управлять Варварой как им вздумается.

Она глянула на экран телевизора. Мужчины в разноцветных футболках гоняли мяч в полной тишине. Трибуны вскакивали и орали немыми ртами. Без звука футбол выглядел странным зрелищем. Если не сказать глупейшим. Шел повтор отборочного матча. Варвара не различала команды. Играли не наши, а значит, никакой разницы, кто выиграет.