Не вернуться назад...

Иван Григорьевич сразу же для страховки направил группу в засаду на шоссе. Второй группе поставили задачу захватить Вольфа и его собутыльников.

К окраине села подошли в густых сумерках. В леваде залегли. Иван Григорьевич послал двух разведчиков узнать, на месте ли гости. Медленно тянулось время в ожидании. Затихали последние звуки в селе. Если взойдет луна — это осложнит проведение операции.

Наконец появились разведчики. Они приволокли связанного Вюрглера с кляпом во рту и доложили, что гестаповцы полчаса тому назад уехали в Киев.

— Да, опоздали, черт возьми, — тихо сказал Иван Григорьевич. — Ну, ничего, далеко не уйдет. Этого где взяли?

— Он был еще у Оксаны, приставал к ней, — ответил разведчик. — От него последнее время Оксане жизни не было. Только и сдерживало, что боялся Вольфа. А сегодня разошелся.

Захватив с собой Вюрглера, группа Ивана Григорьевича отправилась в обратный путь.

Первая же группа кукурузным полем вышла к шоссе еще засветло. Засаду организовали на крутом повороте, у небольшого моста, где автомашины обычно снижали скорость. Для верности наискосок через мост положили бревно. Его можно было объехать на небольшой скорости. Шоссе это небойкое, движение по нему слабое. Пока партизаны сидели в засаде, проехало всего лишь две или три машины. Вскоре на дороге со стороны села появилась легковая машина. Она шла на большой скорости, с пригашенными огнями. Когда замедлила ход, партизаны увидели: впереди сидели шофер и полицай, на заднем сидении — Вольф с приятелем. Один партизан знал этого Вольфа в лицо еще с довоенной поры и не мог ошибиться. В то время когда партизаны выскочили из засады, появилась вторая легковая машина. Ничего не оставалось, как дать очередь из автомата и бросить пару гранат под «опель» Вольфа. Вторая машина дала задний ход, развернулась и быстро укатила. Когда партизаны подошли к лежавшей на боку машине, из нее вылез трясущийся от страха шофер. Вольф, гестаповец и полицай были убиты.

Изъяв документы у убитых, партизаны скрылись в темноте.

— Вот такая история получилась, — закончил свой рассказ Иван Иванович. — Правда, Иван Григорьевич остался недоволен, что не взяли живьем этого Вольфа-Тараканова. Одно утешает, что этот оборотень больше не будет поганить нашу землю…

— Хорошо. Если ты считаешь, что ехать к Мовчану нужно и даже необходимо, давай съезжу я или Клава. Почему обязательно тебе ехать? — не успокаивалась Наталья Михайловна.

— Василий Тимофеевич, давайте я съезжу? — с мольбой в голосе обратилась к Варову Клава. — Вы только что приехали, устали и снова собираетесь. Посмотрите на себя в зеркало…

— Дорогие вы мои, спасибо вам за участие и заботу. Но согласиться с вами не могу.

Варов встал из-за стола, прошелся по комнате.

— Клавой как радисткой я рисковать без разрешения Центра не имею права. Если мы ее потеряем, делать нам здесь нечего.

— В любом случае можно пойти к Цывинскому или Зайкову, попросимся в отряд. И будем воевать.

— Все правильно. Прикажут — возьмем автоматы и будем воевать. Но пока такого приказа нет, надо выполнять поставленную перед нами задачу.

На окраину Винницы Варов доехал на подводе, которую снарядили специально для него друзья-партизаны. Недалеко от переезда, на крутом повороте, где поезда обычно замедляют ход, Варов вскочил на подножку проходящего пассажирского поезда «Винница-Киев». Не доезжая до Киева километра три, он на ходу соскочил с подножки и пешком отправился в Дарницу. Переночевал у знакомого путевого обходчика, а рано утром товарняком благополучно прибыл в Лубны.

Наступило утро второго воскресенья августа. Из окрестных сел крестьяне торопились на рынок, несли на продажу свой немудреный товар. Варов пристроился к одной крестьянской компании и с ней вошел на базарную площадь. На рынке людей было немного, и это не нравилось. В большой толпе в случае чего легче затеряться и уйти незамеченным. Варов прошел по рядам раз-второй: Мовчана на рынке не оказалось.

В то время, когда он собрался было уходить, кто-то тронул его за рукав. Перед ним стояла женщина, в которой Варов не сразу признал жену Мовчана, Варвару Федоровну. На ней было старенькое пальто, стоптанные туфли, на голову накинута какая-то темно-коричневая вытертая шаль. С тех пор как Варов видел ее последний раз, она очень изменилась: похудела, обострились скулы, глаза, обрамленные густой сеткой морщин, смотрели печально и настороженно.

— Узнали? — тихо спросила она.

— Здравствуйте! — обрадовался Варов. — Что же Семен не пришел?

Женщина горестно покачала головой, повернулась и пошла вперед. Варов поспешил за ней.

— Нет моего Семена, — сказала женщина, когда они остановились у какого-то ларька. — Нет и не будет…

Она подняла на Варова глаза, полные слез, и продолжала:

— Вскоре после вашего отъезда в городе начались аресты. Да они и сейчас еще не кончились. Фашисты чуют свою погибель, вот и зверствуют: хватают всех подряд, а по ночам вывозят за город и там истребляют. Говорила я Семену: беги, спрячься где-нибудь, переждешь эту лихую годину, а потом вернешься. Так нет же, не послушался… Вот и досиделся…